Форум » » Цитаты, стихи, рассказы о собаках » Ответить
Цитаты, стихи, рассказы о собаках
trepet05: Собака так предана, что человек не заслуживает такой любви... Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак. Мадам де Севинье Благоговение - чувство, испытываемое человеком к Богу и собакой к человеку. Амброз Бирс Мы любим свою собаку и не хотим, чтобы она менялась к лучшему; а в людях, которых мы любим, нам многое хочется изменить. Надин де Ротшильд Купи собаку. Это единственный способ купить любовь за деньги. Янина Ипохорская У неё ещё закрыты глаза, а она уже нам доверяет, она ещё не родилась, а уже нам предана. М. Метерлинк У собак лишь один недостаток - они верят людям. Элиан Дж. Финберт Единственный верный друг в Вашингтоне - это собака. Г. Трумэн Только человек, у которого есть собака, чувствует себя человеком. Цифры не лгут. Посчитай, сколько людей тебя облаяло и сколько собак! Нет уродливых собак - есть только нелюбимые. Пшекруй Сострадание к животным так тесно связано с добротой характера, что можно с уверенностью утверждать: кто жесток с животными, тот не может быть добрым человеком. А. Шопенгауэр Собака обладает одним прекрасным душевным качеством – она помнит добро. Она охраняет дом своих благодетелей до самой смерти Анахарсис Собака есть единственное животное, верность которого непоколебима. Ж.Бюффон Если держишь собаку на привязи не ожидай от неё привязанности. А. Вильметр Для своей собаки каждый из нас - Наполеон; вот почему так любят собак. Олдос Хаксли Собака, что лает на расстоянии не укусит никогда. Т. Фуллер Лучший доктор на свете – ветеринар, ведь он не может задать своему поциенту вопрос «На что жалуетесь» Сам должен знать. У. Родиссерс И собака в столице лает центральнее. Я бы ставил собачкам памятники. Чтобы им было на что задрать ножку. Станислав Ежи Лец Когда между собакой и кошкой возникает дружба, то это не иначе, как союз против повара. Стефан Цвейг Собаке, чтобы она чувствовала себя человеком, нужен двор. А.В. Иванов Собака - существо, которое облаивает вошедшего гостя, тогда как человек - гостя ушедшего. Магдалена Самозванец Собака прыгает к вам на колени, потому что любит вас; кошка - потому что ей так теплее. Альфред Норт Уайтхед Хорошему человеку бывает стыдно даже перед собакой. Антон Павлович Чехов Собак любят за то, что они не хотят стать хозяевами. Нет собаки - заведи друга. Геннадий Малкин Для того чтобы считаться другом человека, мало быть собакой. Данил Рудый Собака так преданна, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви. Илья Ильф Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак. Мадам де Севинье Собаки тоже смеются, только они смеются хвостом. Макс Истман Те, кто содержит животных, должны признать, что скорее они служат животным, чем животные им. Мишель Монтень Лучшее, что есть у человека, - это собака. Туссен Никола Шарле У собак лишь один недостаток - они верят людям. Элиан Дж. Финберт Собаке редко удавалось привить человеку своё благоразумие; зато человеку распустить собаку ничего не стоит. Джеймс Тэрбер Если подобрать на улице голодную собаку и накормить её, она вас не укусит. В этом принципиальная разница между собакой и человеком. В рай принимают не по заслугам, а по протекции, иначе вы остались бы за порогом, а впустили бы вашу собаку. Марк Твен Быть может, когда нас называют собакой, это не такое уж большое оскорбление. Джон Ричард Стивенс Да, конечно, собака - образец верности. Но почему она должна служить нам примером? Ведь она верна человеку, а не другим собакам. Карл Краус Собаки - умные и добрые животные, но собрание их коллектива почему-то называется стаей. Андрей Кнышев Собаку грызут только блохи; а дурного человека - и собаки, и блохи, и совесть. Рышард Подлевский Кость, брошенная собаке, не есть милосердие; милосердие - это кость, поделенная с собакой, когда ты голоден не меньше ее. Джек Лондон Кошка полна тайны как зверь; собака проста и наивна как человек. Карел Чапек В истории больше примеров преданности собак, а не людей А. Поуп Если бы каждый человек хотя бы накормил одну собаку, то в мире не осталось бы голодных собак. Если бы человек приютил хотя бы одну собаку, то в мире бы не осталось несчастных собак... Собака давно успокоилась, а хозяин все орет, орет, орет... Собака изначально не любит кошку, а аргументы подыскивает потом. Кошка рассуждает: "Мне так хорошо, хозяин кормит меня, оберегает, ухаживает за мной, беспокоится за меня. Наверно я БОГ". Собака рассуждает: "Мне так хорошо, хозяин кормит, меня, гуляет со мной, ухаживает за мной, беспокоится за меня. Наверно он БОГ" Не у каждого дома должна быть собака, но у каждой собаки должен быть свой дом. Неизвестно, кто ощущает себя важнее человек или собака, ведь собака никогда не подает лапу первой. Боже, сделай меня тем, кем я кажусь моей собаке. Фраза «Я ненадолго» ничего не значит для собаки. Все, что она знает, -это то, что хозяин УШЕЛ. Хорошо если собака - друг, плохо если друг – собака. Не случайно, что лучший друг человека не умеет разговаривать. Собака – это единственное существо на земле, которое любит тебя больше, чем себя. Дж. Биллингс
Ответов - 72, стр:
1 2 3 All
trepet05: Эдуард Асадов СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ Хозяин погладил рукою Лохматую рыжую спину: - Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою, Но все же тебя я покину. Швырнул под скамейку ошейник И скрылся под гулким навесом, Где пестрый людской муравейник Вливался в вагоны экспресса. Собака не взвыла ни разу. И лишь за знакомой спиною Следили два карие глаза С почти человечьей тоскою. Старик у вокзального входа Сказал:- Что? Оставлен, бедняга? Эх, будь ты хорошей породы... А то ведь простая дворняга! Огонь над трубой заметался, Взревел паровоз что есть мочи, На месте, как бык, потоптался И ринулся в непогодь ночи. В вагонах, забыв передряги, Курили, смеялись, дремали... Тут, видно, о рыжей дворняге Не думали, не вспоминали. Не ведал хозяин, что где-то По шпалам, из сил выбиваясь, За красным мелькающим светом Собака бежит задыхаясь! Споткнувшись, кидается снова, В кровь лапы о камни разбиты, Что выпрыгнуть сердце готово Наружу из пасти раскрытой! Не ведал хозяин, что силы Вдруг разом оставили тело, И, стукнувшись лбом о перила, Собака под мост полетела... Труп волны снесли под коряги... Старик! Ты не знаешь природы: Ведь может быть тело дворняги, А сердце - чистейшей породы! Эдуард Асадов. Остров Романтики. Москва: Молодая гвардия, 1969.
Play : Можно я тоже напишу не цитату,а стих... Очень грустный,автора не знаю,просто давно сохраняла у себя... Надеюсь и верю что такая жестокость обязательно вернётся с троицей Его купила девушка на птичке. Щенок был счастлив и хотел лизнуть. Его продавший скупщик по привычке Взяв деньги, постарался улизнуть. Она была в восторге, улыбалась. Он быстро рос весёлым, не больным. Но с ним она совсем не занималась. Он вырос бестолковым и шальным… Был баловнем, повесой, шалопаем. Он всех любил и не имел врагов. Встречал и провожал хозяйку лаем. И терпеливо ждал её шагов. Хозяйке нравилось, когда они гуляли, Что замечают все теперь её. А если к ней когда-то приставали, Пес смело заступался за неё. Ему дрессуры трудно доставались. Он всех любил. И всех хотел лизнуть. От всех команд, которые давались, Всегда старался тихо улизнуть. Тогда хозяйка в клуб вступить решила. Чтоб на вопросы все найти ответ. На выставку пойти с ним поспешила. Ведь он красавец – в этом спору нет. На выставке он в ринге шел последним. Он рад был всем и поводок тянул. Судья сказал, оценку дав соседним, Что до стандарта он не дотянул. Там всем подарки разные дарили, И с ринга не ушел никто пустой. Его же с ринга просто удалили. Сказали, непородный он… - простой. Сказали, что ходить он не умеет. Что хэндлер из хозяйки – никакой. И что судья понятий не имеет. Представлен пес породы был какой. Она его от злости отхлестала… А он чудак понять никак не мог. За что его любить та перестала. И угодить хотел, как только мог. Сначала его думала продать. Потом хорошие искала руки… Потом решила хоть куда отдать… Кому угодно лишь бы на поруки… Опять попал он к скупщикам на птичке… Пес всех любил… И всех хотел лизнуть… Смахнув слезу рукою по привычке… Хозяйка поспешила улизнуть... Пес вырывался и истошно выл. Был бит жестоко и неоднократно. Но всё равно хозяйку не забыл. Скулил и выл… и звал её обратно. А скупщик с ним жестоко обращался… И дал понять: собачья жизнь - не рай…. Но через пару дней с ним распрощался, Продав кому-то охранять сарай. Пес всех любил… и охранять не мог … Он только выл с тоски на всю округу… Терпел хозяин новый сколько мог… Потом отвел к ветеринару другу… Над псом склонился со шприцом детина... Чтобы закончить пса короткий путь. И равнодушно дозу Детилина Вколол собаке, предложив уснуть… А пес лизал протянутые руки. Как будто он людей благодарил. За избавление его от муки, Жить без хозяйки, что боготворил… Надеюсь, всем ответ держать придется. За то, что каждый в жизни натворил. И нам когда-то встретить доведется Тех, кто при жизни нас боготворил. В ответе мы за тех, кого учили! За тех, кого разводим продаём За тех, кого когда-то приручили! За тех, кого так часто предаём… Друзей не выбирают ради моды. Ведь красота душевная без лиц. И верность не зависит от породы. А преданность собачья без границ…
trepet05: Play Это стихотворение вывешено здесь: http://kazandog.forum24.ru/?1-8-0-00000003-000-0-0-1261558819
Play : trepet05 Не видела.Я тут пару дней,ещё мало что читала.Удалите пожалуйста тогда стих и этот пост.
Vponan: Рассказ одной собаки Было дело... "делал" ноги... Время подводить итоги... Убегал я аж… ну, ладно, Всё мне, и не рассказать… Но, однажды, от чего-то, Потянуло на болото – То, что было раньше прудом. (Если можно так сказать.) Ну, так вот, живут там утки – Жуть, какие баламутки… Во мне разом разбудили Все инстинкты на корню, Крякают, и глазки строят, И ужасно беспокоят, Только мне уж не до шуток – Я решился: "догоню!.." Так – вперёд, я же охотник, Мне, естественно, охота, Если уж не съесть, то вдоволь Наиграться, ну, так вот, Мы играем в "догоняйку". И за мной летит хозяйка, Ну, а я бегу за уткой, Сквозь болото: вплавь и вброд! Словом, миг – незабываем, Так, наверно, не бывает: Кряк, гав-гав, мат – с перематом - Всё понятно и без слов. Не догнал... Зато хозяйка Полюбила "догоняйку", Я ж набегался от пуза, Вот, что значит – повезло! Я к тому про это дело Рассказал Вам неумело, Что мы очень мало знаем Про генетику свою… А поэтому шалите, Убегайте, бейте, рвите: Если хочется, то надо – Это я Вам говорю!
Vponan: и ещё вот такой: О сладкий миг... О сладкий миг, когда старик Накрутит шарф по самый нос И скажет псу: "А ну-ка, пес, пойдем во дворик!" А во дворе идет снежок, И скажет псу: "Привет, дружок!" - Незлобный дворник, дядя Костя, алкоголик. У дяди Кости левых нет доходов, Зато есть бак для пищевых отходов, Зато у дяди Кости в этом баке Всегда найдутся кости для собаки. Я рассказать вам не могу, Как много меток на снегу, Их понимать умеет каждая собака. Над этой лапу задирал Боксер по кличке Адмирал, А здесь вот пинчер - мелкий хлыщ и задавака. Мы дружим со слюнявым Адмиралом, Он был и остается добрым малым, А пинчера гоняли и гоняем За то, что он, каналья, невменяем. Увы, бывают времена, Когда, криклива и дурна, Во двор выходит злая дворничиха Клава. Она не любит старика, Она кричит издалека, Что у нее на старика, мол, есть управа. Нам дела нет до бабы бестолковой, Но к ней гуляет Вася-участковый, И Вася вместе с ней не одобряет, Когда собачка клумбу удобряет. Как хорошо, о боже мой, Со стариком идти домой, Покинув двор, где ты как вор и правит злоба. Старик поближе к огоньку, А пес поближе к старику, И оба-два сидим и радуемся оба. Старик себе заварит черный кофий, Чтоб справиться с проблемой мировою, А пес себе без всяких философий Завалится на лапы головою.
Клариче: На одном из сайтов о животных прочитала историю человека потерявшего друга,история меня тронула и родилось стихотворение.. Итак..Человеку потерявшему Друга посвещается.. Мир поблекший,посеревший, Сердце замерло.. И пронзительною болью, Будто пламенем.. Не стыдись,пускай тихонько Слезы катятся, А душа твоя страданьем этим святится В обьясненьях слов не хватит, Просто этот пес За собой кусочек сердца Твоего унес, Ты душой своей бессмертной Поделился с ним, Потому и будет снова Встреча вам двоим, Подними глаза,сквозь небо Выше посмотри, Как щенок твой пес играет В лучиках зари..
milaa: На асфальте сидит дворняга, В клочьях шерсть, и в глазах печаль, Солнце жжет, хочет пить бедняга… Но прохожим его не жаль. Все в заботах своих погрязли, Да и я-то сама, как все… Дома лают свои собаки. … Плачет сердце об этом псе. Да была бы я побогаче, Я б забрала тебя с собой!… Это горе твое собачье Отняло у меня покой. Мне глаза твои снятся ночью, Что помочь тебе не смогла… Не вмешалась в судьбу собачью, Пожалела…, но не взяла. Обращаясь с собакой гадко, Гадим в душу самим себе… Сердце, не было б ты жестоко, Сколько б света нашлось в тебе!
Admin: Если не трудно, указывайте пожалуйста Автора произведения.
Akita: Клариче milaa Такие классные стихи И такие грустные
Play : "Собака так преданна, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви." Илья Ильф
светлана: О собаке А собаку никто не бросал, А собаку никто не губил. Просто час это страшный настал, Ведь хозяин пса разлюбил... Пёс служил ему верой и правдой, На охоту всегда с ним ходил. Для него человек всегда правый, За него он бы всех погубил... Для него не жалел он и шкуры, Был готов на морозе поспать. Лишь бы только хозяин грубый, Не решил его вдруг прогнать... ... Время шло и старела собака, Людям стала она не нужна... В доме новый родился вояка, И хозяева взяли щенка... ...Он погиб той зимою холодной, На могиле нет и цветка... Только камень лежит отчуждённый, Люди любят нового пса... Завальнюк Марта
Лида: светлана пишет: ... Время шло и старела собака, Людям стала она не нужна... В доме новый родился вояка, И хозяева взяли щенка... ...Он погиб той зимою холодной, На могиле нет и цветка... Только камень лежит отчуждённый, Люди любят нового пса... Завальнюк Марта без слов..........................................................................
Play : "Меня не волнует человеческая религия, где не заботятся о благе кошек и собак». Абрахам Линкольн" (1809-1865)
Play : "Пусть мы не сможем спасти всех, кого бы нам хотелось. Но мы спасаем намного больше, чем те, кто даже не пытается" "Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки". немецкий поэт Генрих Гейне (1797— 1856). «Поскольку сострадание к животным столь неразрывно связано с положительными чертами человеческого характера, можно со всей уверенностью утверждать, что тот, кто жестоко обращается с животными, не может быть хорошим человеком». Артур Шопенгауэр "Боже, помоги мне быть таким человеком, каким считает меня моя собака..." Януш Вишневский "Собака — наглядный пример человеческой неблагодарности." Пшекруй "Собака так преданна, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви." Илья Ильф
trepet05: БИНИНО СЧАСТЬЕ РАЗВОД ПО НАСТОЯЩЕМУ Недавно случилось необычное задание: развод клиентов. То есть не клиентов на что-то разводить, а у клиентов развод, настоящий такой. Казалось бы, причем тут Лужков охранная фирма? Разводятся себе люди, личное, даже где-то интимное дело. Но не все так просто: люди богатые, с претензиями, манерами и хорошим тоном, поэтому в таких делах без охранников никак нельзя. Но давайте Итак вводная: народ опасен, собаку мне не брать, но быть начеку: тетя полила дядю перцовым спреем, дядя в тетю стрелял из газового пистолета. Тете и ее родственникам полный запрет на вход в дом дяди, соответственно для дяди наоборот. Суд поделил имущество, вплоть до носок, распечатал это дело на листках и выдал нам для проверки, чтобы работники ничего лишнего не взяли и чтобы дяденька, у которого тетенька жила, не препятствовал отдаче. Вот собственно и все. Город на самой границе со Швейцарией, эта граница фактически по городку и проходит. Практически центральная улица с великолепными строениями, солнечный радостный день, ни ветерка, ни дождика, живи себе и наслаждайся. Подъезжаем, заходим в дом. Вы когда нибудь были в сказке? В настоящей такой сказке, когда все вокруг так красиво, что кажется неправдоподобным? Я насмотрелся на многих богатых людей вообще и в Германии в частности, но такого еще не видел: зимние сады, стен почти нет, все из стекла поворачивающегося так, что любая часть дома по желанию может быть открыта, ухоженный крытый бассейн, газоны, лежаки, ковры, аппаратура, растения, специальные устройства-маркизы, которые наезжают на окна хоть полностью, хоть частично, закрывая разные участки. Хозяйка, немка лет 50-60, ухоженная, прекрасно выглядит, радостно нас встречает и уже через пять минут мы узнаем, что дядя был никто и звать его никак, что все деньги ее и достались ей от бывшего мужа, что у нее фамилия неблагозвучная, поэтому все записано на дядю, что он сволочь, урод и идиот, бил ее и обижал, потом доверчиво подходит к моему напарнику и шепотом просит его, когда в дом к дяде зайдем, отвернуть рычажок и тогда, когда дядя уедет, она зайдет и заберет все свои нужные вещи. Не знаю, кому как, но мне это нижнее белье рассматривать противно и я, офигев от таких откровений и просьб, вышел на улицу. Коллега мой проникся дамиными рассказками и, когда вышел на улицу покурить, озабоченно стал рассказывать мне, какой негодяй этот дядя и как правильно надо помочь тете. Старшим в этой группе назначили меня, поэтому я попросил напарника увять и выполнять просто свои обязанности, после чего он заткнулся, надулся и ушел к обиженной даме. До времени выноса оставалось еще несколько минут, приехали потаскуны с оборудованием и докуривали в сторонке, тихо перешептываясь и переглядываясь. Было видно что они - люди к сценам подобным привычные, как похоронный оркестр к покойникам, поэтому на происходящее внутри дома внимания особого не обращали. Коллега мой не возвращался и я решил узнать в чем дело. В дом вошел вместе с визгом хозяйки: "Прочь отсюда быстро!" Грешным делом подумалось, может это военный наш с собой не совладал и решил хозяйку собой утешить. Ан нет, картина в зале была другой: охранник с мордой спаниеля сидел за столом и трескал булочки с маслом, преданно глядя на хозяйку и сочуственно кивая, а в глубине этого самого зала метнулась какая-то тень. - Это собака! - Коллега поймал мой вопросительный взгляд, и тут же добавил: - Бывший муж ее так бил, так бил. Это тоже еще одна причина развестись. Теткину вставку я уже не слушал - в темном углу мерцали два глаза и белые носочки на лапах. Мадам встрепенулась и пригласила меня к столу. Свободных стульев не было, она пошла вглубь и вынула какой-то предмет гардероба, на котором можно было сидеть - такой витееватый легенький плетенный топчанчик. Глазюки светились именно из-под него и как только крыша исчезла, зверь метнулся и залег под другой табурет, собак крупный такой, расцветкой напоминающий бернца. Заметив мой интерес, тетя бросила через плечо: -Она очень труслива и чужих боится, - после чего снова начались грязные подробности бывшей семейной жизни. Тетин спитч и коллеговский кайф пожирания и ничегонеделания я оборвал - время уже вышло, а нам ведь еще двигаться к бывшему мужу надо. - Что Вы, ехать никуда не надо, его дом рядом, следующий. Я снова офигел - следующий дом был действительно рядом - двенадцать обычных человеческих шагов. Перед крыльцом стояли два одинаковых джипа Гранд-Черокки одного цвета с номерами, различающимися на единицу, двойной гараж был без внутренней перегородки, да и сами дома были чем-то похожи: стеклянные, с большим количеством растений и модерновых прибамбасов. "Да, радостная жизнь ждет разведенную пару - жить нос в нос"- подумалось мне. Ровно в назначенное время дверь соседнего дома отворилась и на пороге возник немец таких же лет, такой же сухой, подтянутый, с седой шевелюрой. На мой взгляд эти дядя и тетя даже внешне были похожи друг на друга, как родные брат и сестра - те же резковатые движения, та же манера отрывисто говорить, вздергивать голову, держать руки... Потаскуны принялись за дело и тетя вместе с моим коллегой через пару секунд возникла на пороге "запрещенного" мужеского дома с советами, угрозами, просьбами отдать ей еще вот того глинянного попугайчика, который дорог ей как память и подобным бредом. Напарник кидал на муженька гневные взгляды и уже готов был преданно служить новой госпоже. Мне только этого не хватало, поэтому я разбил новый уже почти мезальянс, отправив верного служебного пса в комнату к дяде, а сам увел тетю на место. Выползший на середину комнаты бернец (да, это был бернец, или точнее бернка, как выяснилось впоследстивии), завидев нас, сразу метнулся в угол и залег под диваном. Тетя, увидев что ее рассказы должного впечатления на меня не производят (ну слабо верится мне, что ее кидали с мраморной лестницы второго этажа вниз головой, а так же душили липкой лентой итд итп) удалилась жаловаться по телефону и родственникам, восседавшим на кухне. Через десять минут псина уже вылезла из укрытия и слабо виляла хвостом, пока я чухал ее брюхо. Взгляд собаки был направлен в сторону выхода...Потаскуны делали свое дело быстро и споро, тетя вроде вела себя вменяемо, и я решил посмотреть, что происходит в другом доме. Там как раз разбирали и выносили старинную дубовую мебель, какие-то вазы, судя по цвету серебрянные, сервизы и прочую утварь. Хозяин и глазом не вел, у него было такое выражение лица, как смотрит прохожий, случайно заметивший, как на соседней улице в абсолютно чужом доме стригут кусты электропилой: процесс пофиг, вот только шум раздражает. Подхожу к дядьке: - Красивый дом у Вас! - Да, сами проект делали. Наша фирма этим и занималась - сады зимние, стекла, веранды - дядя улыбнулся. - Занималась? Почему в прошедшем времени? - Все, умерла фирма. Проблемы внутренние - немец совершенно отсутствующим взглядом проводил двух человек, согнувшихся под тяжестью тяжеленных позолоченных напольных маятниковых часов. - Жаль дела, жаль времени, жаль клиентов наших бывших... ...потаскуны выносили большую плазменную панель "Филлипс". - А всего этого не жаль? - спрашиваю, показывая на выносимое - Нет, не жаль, - отрезал дядька. - Злой дух дом покидает! Я повернулся, чтобы уйти и не слышать ответного гона, но хозяин дома осекся и снова стал отрешенно глядеть на таскунов. В доме у тети все было без перемен. Судя по говору, демонстрировались фотографии квартиры бывшего муженька с возгласами: "Он был нищий, он вообще никто, плевать что инженер" и собственно своими фотографиями роскоши и богатства наверное. Вот только собака, собака выползла из укрытия и лежала, уткнув нос в лапы, прямо на веранде, самом близком месте к соседнему дому. От свободы и выбега на улицу ее закрывала мельчайшая и прочная сетка, настолько мелкая и качественная, что я ее сразу даже и не заметил. Песка лежала уткнувшись носом в эту сетку и сопела, печально вглядываясь на улицу. Тетка-хозяйка несколько раз выглядывала на веранду, метая сердитые взгляды неодобрения на меня, к хору не присоединяющегося и еще одного благодарного слушателя забравшего, а так же на собаку, повторяя: "Место, место", на что собака даже кончиком уха не вела, просто лежала себе как тряпочка и все. Собаки умеют разговаривать. Может быть не человеческим голосом, словами и буквами алфавита, просто мыслями, минуя горло - их просьбы попадают сразу в мозг, беззвучно и однозначно. Не знаю, что меня дернуло: то ли вид грустной собаки рядом, то ли еще какая-нибудь сущность, но я зверюгу эту услышал так же явственно, как говорящего напарника рядом, поэтому быстро открыл сетку. Пес недоуменно взглянул на меня, не веря своим глазам. - Чего ждешь, беги! - говорю собаке и зверь пулей срывается с места, через секунду исчезая в открытых дверях другого дома. Беглянку никто не заметил, все были увлечены бичеванием злобного и коварного мужика со все нараставшими звуковыми требованиями "казнить нельзя помиловать" с запятой в нужном месте. Поняв, что про нас забыли, встал, задвинул сетку и пошел по следам беглянки в дом напротив. Хозяин, забыв про вынос шмоток, стоял перед холодильником с открытой дверью и трясущимися руками доставал оттуда разные припасы, приговаривая: - На, кушай колбаску! Не хочешь? А сырок? Он вкусный, свежий! Может пирожное? Ты ж их так любишь! Берночка стояла, вжавшись в ногу хозяина так, как вжимаются кошки в моменты величайшей нежности, так, как ходят рядом немецкие овчарки, давя плечом на ногу хозяина и преданно заглядывая ему в глаза и от этого взгляда ее не могли оторвать никакие вкусности на свете, собака их просто не замечала так же, как и ее хозяин не замечал выносимые из дома вещи. Ввдруг хозяин заметил меня. Как беззащитны бывают человеки, которых застали врасплох, в те моменты, когда они открыты и нет на их лицах масок-образов, защищающих от всех напастей злого внешнего мира. На лице дядьки мелькнуло выражение ужаса и страха: сейчас отберут и уведут обратно. Но взглянув на меня этот ужас превратился в удивление. Дядька забыл все правила этикета, держания лица и прочей мудренной хрени, выпрямился и вопросил: - Это ты Бину выпустил? - Я, я. Да не волнуйтесь, там сейчас не до нее. Пес в это время сбегал куда-то в другую комнату и вернулся с теннисным мячиком в пасти, положил его перед дядькой и отчаянно вилял хвостом, приглашая поиграть, но хозяину было не до игры: - Отобрали, как вещь, как табурет какой-то, взяли и отобрали! - хозяин прижал собаку к себе и пес замер, зажмурившись от удовольствия. - Документы звериные на жену оформленны? - Понимающе спросил я. - Я в тот день, когда собаку брали, к клиентам срочно уехал, а к заводчику поехала жена. Ну там договор купли-продажи, документы всякие... паспорт нужен обязательно, поэтому на нее и оформили. Собаку я хотел, я с ней возился, занимался, дрессировать ходил, но суду ведь пофиг, это не живое существо, это имущество ценное, их мать - Сорри что лезу не в свое дело, но жена Ваша бывшая, вроде, гарнитурчиком интересовалась. Может быть сменять? - Ты думаешь я не пробовал? И гарнитурчик, и просто денег предлагал, но она умеет сделать больно, очень больно, попасть в самую серединку сердца без промаха. И ладно, если бы только мне, собаке ведь плохо, она там нафиг никому не нужна! и пожилой дядька, достигший в жизни и достатка и статуса, не стесняясь никого уселся на пол и из глаз у него покатились слезы. А перед ним, не обращая никакого внимания на топочущих и грохочущих чужих мужиков, уселась трусливая бернская овчарка Бина, уселась совершенно по-человечески, поджав задние лапы, села себе на попу и выставила хвост. Передними же лапами она обняла дядьку за шею и вылизывала ему лицо большим розовым языком. А в больших шоколадных Бининых глазах стояли настоящие человеческие слезы.... и продолжение БИНИНО СЧАСТЬЕ Помните пост про развод и бернку Бину (Пчелу по-русски)? Дык вот зацепило меня это дело и комменты ваши, друзья мои, тоже зацепили. Понятно, что в мире много несправедливостей и горя, да и я еще не совсем с ума сошел с мельницами ветряными бороться и справедливость эту самую восстанавливать, но ведь службы всякие, собак защищающие подобные дела будут тянуть вечно, во всяком случае уж куда больше одной отдельно взятой собачьей жизни. Стал я думать, как же развести эту тетеньку правильно и быстро. Неужели я, с таким количеством зверей работавший и столько всяких-разных собак откорректировавший, не смогу с какой-то полубезумной тетей справиться? Думал-думал и придумал, разумеется. План созрел быстро и я буквально на следующий день позвонил разведенному дяде. Он, признаться, уже успел меня забыть, но я быстро встряхнул его дряхлую память: - Когда жена Ваша уезжает из дома надолго ближе к вечеру? - Спрашиваю. - Через день. У нее маникюры всякие, салоны, бассейны, фитнесс (м-да, красиво жить не запретишь). Вот сегодня ее тоже не будет. Плохо быть предсказуемым и иметь постоянное доступное расписание, которому обязательно следуешь. С работой у меня бардак полный - то вообще нет, то валит столько, что дышать не получается. На неделе работы почти не было, соотвественно и график у меня был более-менее свободный, дык чего резину-то тянуть?. В борьбе за результат все средства хороши, поэтому я зацепил из дома нелюбимый кликер и ультразвуковой свисток, который вроде-бы предназначен для защиты от нападения собак Я уже писал как-то про странное воздействие этого чуда мысли на разных зверей. Например мои, в общем-то спокойные звери, при дудении в этот свисток топорщат шерсть, начинают рычать и вполне могут броситься Другие псы вообще действие свистка игнорируют, правда есть и такие, которые его боятся. Раз на раз не приходится и реакция у всех странная. В общем, вооружился и поехал на поле боя. Бина лежала на веранде как обычно, головой к дому хозяина, носом в сетку, правда в этот раз сетка была закрыта на замок и отодвинуть ее не получилось. Псинка меня узнала, оживилась, стала повиливать хвостиком и это порадовало Захожу к дядьке, объясняю план действий, и не давая ему опомниться и начать рассуждать на тему законности и порядка, отправляю его с мячиком на улицу. О, был бы у меня фотоаппарат, получился бы кадр века - пожилой состоятельный немец на улице вприсядку играет мячиком и корчит рожи как на собачьей площадке. Дядька действительно занимался с псом, разыграть Бину у него получилось шикарно, при том, что псин, как я понимаю, только и ждет этих выходов хозяина на улицу. Надо ли говорить, что собака пришла в неистовство, начала бешено прыгать и лаять прямо на веранде? Я устроился в машине рядом с двумя домами (там такая глухая стоянка, обалденно удобная для моей задумки: мне видно обе двери, а возможным прохожим или соседям виден только зад моей большой машинки, закрывающий при этом танцующего перед собакой хозяина) аккуратно дунул в свисток. Человеческое неподготовленное и совсем не музыкальное ухо типа моего ультразвук из свистка практически не слышит, а вот собаки различают его великолепно (почему-то). Бина дернулась на свисток, но ее возбуждение было так велико, что никакого действия он на нее не оказал, получилось просто как в случае с кликером "ситуация-подкрепление". Даю дядьке знак и он быстро убегает в квартиру. Офигевшая таким поворотом событий Бина начинает громко лаять и подвывать. Через несколько минут снова отмашка дяде и он возникает на горизонте вместе с сигналом свистка. Бернцы - очень сообразительные собаки, особенно когда дело касается любимого хозяина, минут за двадцать стойкий условный рефлекс: 1. Свисток 2. Лай и вой 3. Следствие - обязательно появляется играющий хозяин работал в башке собаки во всю и она свято верила - чем громче вой, тем быстрее вернется хозяин. Времени было мало, поэтому садизм продолжался семимильными шагами: свисток - Бина прыгает и лает в предвкушении, сразу выбегает хозяин и дразнится вкусняшкой, которая могла бы и пролезть в маленькую ячейку сетки. Зверюга, получавшая вкусности всегда, офигевает от того, что эту конфетку ей не дают, снова впадает в неистовство и дико лает. Делаю знак - хозяин скрывается в доме и закрывает дверь. Меня Бина не замечает, от такой несправедливости она начинает драть сетку лапами и дико громко выть. Да, сетка хороша, но мой швейцарский нож тоже вполне себе ничего. Делаю несколько надрезов на уровне поднятой лапы собаки. Сетка да, очень качественная, но это если она в целости и сохранности и зацепиться не за что, ну а я девственность этой самой сетки взял и нарушил. Минуты через три Бина уже сидела перед дверью дома хозяина и скреблась туда лапой. Хозяин ессно не выходил (дядька держал себя в руках и наступал в это время двумя ногами на горло собственной песне). Дую в свисток, Бина смотрит на меня и робко делает "гаф" уже на свободе. Эффекта никакого. Псина продолжает скрестись лапами в дверь, я дую в свисток еще раз и делаю знак хозяину, чтобы он поскребся навстречу. Бина ощущает дядьку рядом и разражается диким лаем. Дуновение в свисток продолжается, зверь разрывается, в этот момент дуть прекращаю и снова знак хозяину - дверь открывается и на пороге он, любимый. В глазах Бины восторг: "УРРРРАААА, ЗАРАБОТАЛО!" Прямо плакат в глазах, лозунг как на демонстрациях! Я ж говорю - собаки, они человеческим языком разговаривают, просто невозможно не понять В принципе, это и был переломный момент, дальше все было просто и как по нотам. Дядька запустил собаку внутрь (вырвалась зверушка, не по улице ж ей бегать?), я зашел в дом с черного хода, чтобы не видел никто и мы все прошли в ухоженный двор с бассейном, сделанный по-уму, закрытый наглухо от всех так, что можно голым ходить и никто из посторонних, в этот момент во дворе не присутствующих, тебя не увидит. Дальше было совсем просто: команда "ко мне" на скорость. Дядька ушел в самый дальний угол садика, я с Биной на поводке в противоположный. Между нами было метров тридцать максимум, хозяин стал дразниться мячиком и звать Бину. Песка занервничала и стала тревожно глядеть на меня: - Отпусти, ты же видишь, меня зовут! Я с отсутствующим видом разглядывал птичек и, когда пауза слегка затянулась, слегка дунул в свисток. - ААААА! ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! ХОЗЯИНННННН! - завопила Бина и я отщелкнул карабин с мыслью о том, что милые, красивые добрые бернцы - это совсем не южаки. Лохмачи бы сначала сожрали чужака, за их поводок зацепившегося, а потом бы спокойно и радостно пришли б к хозяину. На чемпионате мира Бина получила бы сразу первое место - подушечки ее лап земли практически не касались, она неслась по-воздуху со скоростью баллистической ракеты. Дальше произошел конфуз - то ли хозяин сноровку потерял, то ли Бина тормоза дома забыла, но факт фактом - берночка со всех лап въехала хозяину мордой в пах, затормозить не успев, а хозяин не успел отскочить, поэтому хрюкнул и рухнул, как подкошенный. Бина подумала, что это новая игра, стала прыгать и веселиться вокруг, пока хозяин собирал подраскинутые на расстоянии нескольких метров свои половые принадлежности Воспользовавшись моментом я снова пристегнул псинку и отвел ее в противоположный конец садика, попутно бросив хозяину: - Не время сейчас, потом отдохнете. Как глянул на меня дядя, это нечто! Практически сталинградский пленный: злой, больной и несчастный. Но он все понял и продолжал нежно звать песика и улыбаться, несмотря на воющие гениталии. Дальше все по накатанной схеме - хозяин зовет, свисток свистит, через минуту собака отпускается к хозяину. Повторили это дело раз двадцать, пока у берночки лапы стали просто заплетаться. Цель первого дня была достигнута, я объяснил хозяину, что он теперь, раз жена от него ушла, дядька должен жить со свистком и на улице перед Биной появляться только предварительно дунув в волшебное изделие, хоть из дома выходит, хоть приезжает откуда-то: сначала свисток, потом, после лая или ора появление перед очами. Немец стал врубаться в происходящее и заговорщицки мне подмигнул, после чего нарисовал записку на тему, что Бина у него и мы разошлись-разъехались: я домой отдыхать, дядька с Биной наслаждаться обществом друг друга, первый раз за долгое время. Весь следующий день дядька дразнил Бину свистком и в промежутках, когда хозяйки не было, подбегал к сетке, гладил песика и подкармливал ее мелкими вкусностями, а вечером отзвонил и доложился. Через день я снова приехал, поглядел на результат и мне понравилось, мне очень понравилось. Я захватил с собой такую маленькую почти бесшумную помпу для надувания матрацев, работающую на разных режимах, одел на нее один конец тонкой резиновой трубки, а другой соединил с уже знакомым нам свистком, вилку от помпы воткнул в розетку с таймером - есть такие чуда мысли человеческой, у них круг состоит из маленьких микровыключателей. Круг - циферблат часов, какие выключатели включишь, тогда ток в розетке и появляется, соответственно помпа работает и свисток трубит. Выбрали четыре подъема с двух до пяти ночи, дядька завел свой будильник и мы разъехались. Утром дядька отзванивается - все прошло как и задумалось: свисток работал, Бина лаяла, хозяин выглядывал в окно, корчил рожи, но к ней не подходил. Вылетала жена бывшая, Бину затыкала, но в дом ее не убирала - там же ковры, мебель дорогая, ну а утром она даже не вышла, задолбалась, предоставив Бину соседским ушам и нервам. Встречающиеся по-утру соседи подходили к дядьке и высказывали недовольство, на что немец только разводил руками, доступа мол к псу нет и сделать ничего не могу. - Все здорово, - говорю, - этой ночью повтори то же самое, только время на таймере поменяй, а когда пес залает, выходи и ругайся громко, что жена над собакой издевается. Ночь четверга была беспокойной - дядя вошел во вкус и увеличил количество просыпаний так, что возбудилась вся улица. Он вылетал на порог, громко орал, что над милой тихой собакой специально издеваются, а утром прошелся по соседям, пособолезновал им, что он не при делах и пошел к своему адвокату - спать не дают, изощренно издеваются над собакой и, соответственно над ним, зная его отношение к животному, то есть хотят его быстрее в могилу, что не есть правильно. Адвокат тут же нахренячил письмо, а дядька (не поленился же) проштамповал его на почте и лично положил жене в почтовый ящик. Немцы - люди законопослушные и жена бывшая подорвалась на тему собаки. Она позвонила бывшему же Бининому тренеру, но так как с собакой занимался мужик и в основном он вел с тренером все дела, тренер из солидарности не приехал. На самом деле это была самая слабая часть моего плана - если бы приехал человек знающий, он бы моментально вкурил все эти хитрости, одел бы на Бину жесткий антилай и получился бы просто ужас - каждое появление хозяина ассоциировалось бы для Бинки с болью и эффект был бы очень действенный и прямопротивоположный задуманному. Но кто не рискует, тот не пьет. И не ест. Тетя пригласила не нормального тренера, а зоопсихолога (мутная тетя потом ломилась к дядьке со своим бредом на тему расшатанной собачьей психики и того, что дяде надо на глазах собаки любить тетю и нежно с ней разговаривать). Немец выслушал ее (по его словам меньше минуты) и закрыл дверь перед носом зоофилинипсихологини. Ночь с пятницы на субботу была кошмарной, дикой и громкой: Бина поняла, что она может добыть хозяина в любое время суток, и с нетерпением ждала свистка. Хозяин говорил, что она начинала выть с началом первой секунды срабатывания таймера. Соседи, мечтавшие отдохнуть после трудовой недели, регулярно ходили к мадаме и требовали прекратить издеваться над животным или хотя бы заткнуть дикую скотину. Мадам с охреневшими глазами извинялась, все стихало но ненадолго - проходило пол-часа максимум час и звуко-видовая картинка повторялась. Тетя потеряла сон и аппетит. А утром в субботу к ней нагрянул местный уличный староста и участковый с предупреждением, что если собака еще раз ночью залает, они вызовут службу специальную и Бину определять в приют, как и предупредил дядькин адвокат в том письме. Люди хотят покоя и имеют на это право! Тетенька вздрогнула и распереживалась. Думаете за собаку? Хрен там! Во-первых Бина в приюте все-равно достанется дядьке, потому что он будет туда приезжать и с ней гулять сколько хочет (кто ж ему откажет-то? А мадам все-равно кататься туда не будет, у нее ж маникюр-педикюр-фитнесс). И самый важный аргумент - приюты да, они на дотациях государства и собаки там содержатся бесплатно. Но бесплатно - это для найденышей, для отказников и для тех, у кого хозяев нет или они неимущие. Тетка же очень сильно имущая, поэтому день собаки в государственном приюте для нее станет далеко не в копеечку и даже не в евробакс. Если же песка еще и заболеет, то это просто катастрофа - помимо оплаты врача и поездки к нему, выставляется счет и за сиделку и за прочие радости. Дядя с тетей уже оставляли собаку в гостиннице, когда на море летали, так что мадам была в курсе и заодно в шоке... ********************************************************************************************** Сегодня утром звонок в дверь. Еле открываю глаза после дежурства, подхожу к домофону и сквозь заспанные мозги различаю голос дядьки, который просит меня на улицу. Вспоминаю, что оставлял ему визитку и понимаю, что раз он сам приехал, случилось что-то очень серьезное. Одеваюсь, пристегиваю Булку и практически во сне вываливаюсь на улицу, уже там отлепляя глаза. Навожу резкость и понимаю, что еще сплю: перед домом стоит дядькин мерс.... а на заднем сидении прыгает БИНА! Прыгает и радостно лает. Не, не мне, Бина Булку увидела и собралась с ней играть. Меня же берночка вообще не заметила, презирала за издевательства, наверное Ну да фиг с ним, переживу как-нибудь. Короче в ночь на воскресенье после первого же срабатывания таймера и Бинкиного воя, тетка в ночной рубашке вылетела на улицу, вывела Бину, покидала в сумку все собаьчи миски-поводки-подстилки, длиннннннно позвонила в дядькин дом и исчезла, громко хлопнув дверью!!! Дядька долго тряс мне руку, обещал, что как только я открою собачью школу, он там будет первым и регулярным посетителем, а под конец вручил мне бутылку Хеннеси. С сегодняшнего для Бина снова его, снова хозяйская собака. И в этом, между прочим, виноват практически каждый, оставивший коммент в том печальном посте про несчастную собаку!
светлана: Автор неизвестен,взято с др.форума. Встал под сосной уставший внедорожник. Хозяин, пса на волю отпустив, С двустволкой шёл по чаще осторожно, Лесной звенящий слушая мотив. Беда пришла и сердце сжалось: волки! Как приговор звучит голодный вой. Спасенья нет - что толку от двустволки С патронами для дичи боровой. Скорей за руль! Рванула следом стая, Стрелять по ней не поднялась рука, Но пёс оскалив пасть, со злобным лаем Встал на пути зверюги-вожака. Пса не отбить, да бог с ним, быть бы живу! Крадётся смерть - он понял по глазам. И, бросив пса, влетел хозяин в Ниву, Завёл мотор, ударил по газам: Всю ночь не спал, курил, а утром рано Жена открыла дверь на чей-то визг. Хромая пёс вбежал -на морде рана, Клоками бок кровавыми обвис. И сунул морду, грозный от природы, С восторгом на хозяина кровать: Всё просто: он не из людской породы, А значит - не умеет предавать."
trepet05: Мама принесла потрясающую историю, просто не могу не записать. У ее начальницы есть знакомый, назовем его М. Мужчина сильно средних лет, живет вдвоем с женой, детей нет. В прошлом году они завели собаку – боксер, окрас тигровый, уши не купированы, характер добродушно-общительный. М. жил с псом душа в душу, а жена так и вовсе была от него без ума, холила и лелеяла, как принято говорить в таких случаях, как родного ребенка. Однажды М. пошел с псом гулять и зашел на рынок. Привязал собаку к оградке недалеко от входа и углубился в продовольственный шопинг. Набрал две полные сумки продуктов, вышел с рынка – обе руки заняты, – и сработал рефлекс, что все при нем, нужно идти домой. В общем, совершенно забыл отвязать собаку, вернулся домой один. Жена сразу запаниковала, стала ругаться, буквально вытолкала его обратно за псом. А в это время… В это время в ресторане напротив рынка гуляла компания летчиков. Что они делали в Троицке, я не знаю, но в принципе «Внуково» от нас в получасе езды, почему бы и не заглянуть в местный ресторан. Гуляли основательно, отмечали начало отпускного сезона, а прямо с банкета должны были лететь всей компанией в Турцию отдыхать. И вот высыпали нетрезвые летчики на улицу, стали грузиться в автобус, и один из них заметил привязанного к оградке пса. Тут еще нужно добавить: вечерело, на небе собирались тучи, начинал накрапывать дождь. И, видимо, сиротливо сидящий под этим дождичком пес очень тронул пилота – употребленный алкоголь опять же, сильно способствовал сентиментальности. В общем, отвязал он боксера и под одобрительные крики товарищей ввел в автобус. Можно предположить, что с М. они разминулись буквально на пару минут. Автобус, может быть, еще только отъезжал от рынка, когда М. уже прибежал за псом и в ужасе метался вдоль оградки, пытаясь понять, куда тот мог подеваться… Вечером, да еще в непогоду около нашего рынка действительно очень малолюдно, но каких-то свидетелей произошедшего М. все же нашел. Кто-то видел, что пса забрали в автобус, кто-то сказал, что компания вышла из ресторана напротив, а уж в самом ресторане вспомнили, что это были летчики из «Внуково». М. нашел друга с машиной и помчался в аэропорт. Ну, кто пробовал найти незнакомых летчиков в незнакомом аэропорте, конечно, догадывается, что это дело не пяти минут. И даже не получаса. Пока кто-то вообще начал всерьез воспринимать его сбивчивые рассказы про украденную собаку, гулявшие в Троицке пилоты успели улететь в Турцию. Конечно, с собакой. Не пропадать же красивому псу без красивого отдыха. Хотя бы раз в жизни же можно позволить. Отдыхали они там примерно неделю. А когда собрались обратно, выяснилось, что собаку без документов на борт никто не возьмет. Туда-то они его пьяной гурьбой протащили по приколу на чартер, а обратно улетали рейсовым самолетом как цивилизованные люди. И как цивилизованные люди оставили невыездного пса при отеле, велев персоналу подкармливать по возможности. При отеле дружелюбный боксер прожил два месяца. За это время его хозяева успели обклеить объявлениями о пропаже собаки весь город, забомбардировали сообщениями все тематические форумы, насмерть поссорились друг с другом и начали разводиться. М. подумывал о новой собаке, но его почти уже бывшая жена считала это еще большим предательством, чем забыть, как последний идиот, любимого пса на рынке. В Турции тем временем начался самый жаркий сезон, туристы сменялись в отеле как пассажиры в час пик на платформе метро, кто-то из них приносил собаке с завтрака круассаны и сладости. Пес был популярен среди россиян – он понимал русский язык и явно предпочитал его наречию местных жителей, – но никто из наших соотечественников так и не задался вопросом, как этот милый боксер мог оказаться на турецком курорте. В конце концов, отпуск длится от силы пару недель – кто будет тратить драгоценные дни на выяснение судьбы отдельно взятой исхудавшей собаки? А потом в этот отель вновь прибыла компания сотрудников аэропорта «Внуково». На этот раз тут были и летчики, и стюардессы, и представители всяких наземных служб – большая такая группа, решившая совместить обсуждение рабочих вопросов с недолгим отдыхом на море. И один из мужиков неожиданно признал в животном того самого пса, которого его соратник забрал из Троицка на память о веселом банкете. Одну молодую стюардессу эта история глубоко впечатлила. Она высказала безбашенным летчикам все, что думает о таком отношении к чужому питомцу, и твердо решила забрать его обратно в Москву. Проблема документов вновь встала в полный рост, но на то она и стюардесса, что знает в самолете все укромные места. В общем, безбилетного четвероногого пассажира она провела на борт тайком. Во время перелета несколько раз ходила его проведать. Она не знала, как собаки обычно переносят полеты, но реакция этого пса ей не нравилась. Дышал тяжело, лежал как-то безвольно, глаза почти не открывал. Из аэропорта домой пришлось ехать на такси – было понятно, что электричку и метро он не осилит, а ночью такси вызвали еще раз – помчались в ветклинику. Под капельницей собака пролежала несколько дней. Врачи констатировали инфекцию и серьезные проблемы с пищеварением, на лечение ушла куча денег. Молодой человек этой девушки был настроен очень скептически: притащила из Турции какого-то полудохлого пса, да еще, может, заразного, потратила на него ползарплаты, а сама даже имени его не знает! В ветклинике, кстати, тоже очень удивились, когда девушка сообщила, что боксер отзывается на имя «собака», а узнав вкратце историю пса-путешественника, посоветовали искать информацию в интернете, на форумах. Она вбила в строке поиска: «Троицк потерялась собака породы боксер» – и сразу нашла его фотографию, возраст, имя. Он лежал на подстилке – такой худой и слабый после больницы, – когда она повернулась к нему от компьютера и произнесла вслух его имя. Момента пронзительнее в ее жизни, может, и не было – его глаза загорелись таким восторгом, такой надеждой и мечтой о возвращении самой большой в его жизни любви… М. ей не поверил: прошло почти три месяца с момента пропажи собаки, когда она позвонила. На встречу с незнакомой женщиной он взял друга покрепче и еще одного – с машиной, на всякий случай. В фильмах такие сцены очень эффектны: нежная музыка, замедленная съемка, собака, всем своим преданным существом устремленная к хозяину. В реальности все было проще и суетливее: они приехали, она вышла из подъезда, он стал неистово лаять и рваться с поводка. М. упал перед ним на колени, и пес принялся вылизывать его лицо. Один из друзей дрогнувшим голосом спросил: «Где же он был все это время?» А второй спросил: «Мы вам что-нибудь должны?» Последним аккордом в этой истории был финансовый – все чеки за лечение собаки М., конечно, оплатил. С женой он не развелся, пес жив и здоров. Только в магазины хозяева больше его с собой не берут. © annamarta http://www.yaplakal.com/forum7/topic333248.html
светлана: trepet05 хороший рассказ ,а главное хороший конец.
Akita: Можно сказать "Это просто чудо какое-то"
trepet05: Александр Власенко Бессовестный Дрессировал я как-то одного «азиата». Звали его… Да, собственно, почему – звали? Его и сейчас зовут и, надеюсь, еще много лет будут звать, а поэтому, чтобы не смущать возможным узнаванием действующее в моем рассказе лицо, а именно его хозяйку Ирину, выведем пса под псевдонимом. Пусть кличкой этого рыжего будет, скажем, Полуэкт. («Полуэкт ибн… мнэ-э… Полуэктович». И не хватайте меня за руку, я сам признаюсь, что псевдоним для него спер у братьев Стругацких.) «Азиат» как «азиат», не хуже других. Так же, как почти все алабаи (для непросвещенных: «алабаями» называют туркменскую разновидность среднеазиатских овчарок), в любой ситуации быстро соображает и просчитывает свои вероятные выгоды и убытки, при первой возможности хитрит, всегда ленится и редко-редко когда не упрямится. И, разумеется, мастерски умеет притворяться. Алабаям, по-моему, сразу, чуть ли не с момента выхода из родовых путей досконально известны все вариации и нюансы тонкого искусства притворства. Любой из них может и по-простецки прикинуться шлангом, и артистично закосить под дебила (иначе – тупить), и столь же легко – под радостного идиота, и уйти в себя, забыв вернуться, и смертельно устать на третьей минуте занятия, и с упорством, несомненно, достойным лучшего применения, путать команды, и прочая, и прочая. А уж как они восхитительно используют свои вокальные таланты, исторгая из себя при одной лишь мысли о покушении на неприкосновенность их священного организма звуки невыносимо противной частоты и той степени громкости, что обязательно достигает ушей ближайшего зоозащитника, как раз в то самое мгновение не знающего, на кого обрушить бремя своей гуманности, этого словами не опишешь. И слышать это тем более не надо! За дрессировку мы взялись вовремя. Как полагается с «азиатами», где-то с четырех месяцев. И до полугода, пока занимались регулярно, все шло более-менее гладко. На след поставили, сидеть-лежать-стоять научили, хоть на расстоянии, хоть на ходу, и апортировал Полуэкт все, что нужно, включая железки, и ползал, и, при большом желании, вперед его можно было выслать шагов на двадцать. Издалека, в общем и целом, псеныш, пожалуй, уже походил на воспитанную собаку. Конечно, не только добрым словом и лакомством сей результат был достигнут. Кусочки и поглаживания для «азиата» не настолько действенный стимул, чтобы ради них он отказался своевольничать, когда ему приспичит. Были и трепки, и порки, и уроки прикладной уфологии. (Уфология – опять же для тех, кто не в курсе, – это наука о неопознанных летающих объектах – НЛО. В частности, о неопознанном летающем кирпиче. Допустим, тот же Полуэкт, находясь на некотором удалении от хозяина, внезапно соображает, что поводок-то давным-давно отстегнут, а расстояние, отделяющее объект воспитания от воспитывающего субъекта, как раз таково, что если хозяин и захочет принять к нему, сыну свободолюбивого и независимого алабайского народа, меры физического воздействия, то вряд ли сможет скоро его догнать. Если вообще сможет. Наличием данных обстоятельств легко провоцируется скоротечное развитие приступа избирательной глухоты. Колебания воздуха, создаваемые именно голосовыми связками хозяина, совершенно не проникают сквозь пробки, мгновенно образовавшиеся в слуховых проходах хитрого рыжего гада. И в этот момент вдруг откуда ни возьмись летит – и очень метко – он, весь из себя красный и огнеупорный!.. В приведенном случае уфология воздействует на конкретный притворяющийся организм посредством закона сообщающихся сосудов. Поскольку грудная клетка собаки образована гибкими и упругими ребрами, то планирующий кирпич, оказывая своей большой, плоской поверхностью значительное давление на указанные выше ребра, резко сжимает оную клетку. От быстрого ее сжатия в легких образуется ударная воздушная волна, которая, распространяясь в полном соответствии с упомянутым законом через евстахиевы трубы, одним махом вышибает пробки из ушей гнусного представителя слишком умной породы. Отчего слух естественным образом немедленно восстанавливается. Следует заметить, правда, что некоторые особо продвинутые в данной области лечения собак специалисты не без оснований считают, что вышеописанному феномену более пристало другое объяснение – с точки зрения рефлексотерапии. Дело в том, что на боковой поверхности груди у собаки находится целый ряд акупрессурных точек, надавливая на которые с необходимой силой, можно стимулировать нужные функции головного мозга, а также излечивать целый ряд широко распространенных заболеваний, в частности внезапную глухоту и острое воспаление хитрости. Экспериментальным путем удалось установить, однако, что аналогичные акупрессурные точки довольно равномерно распределены по всей поверхности собачьего тела. Сделанное открытие позволило на практике успешно заменить излишне тяжелый для метания кирпич, который к тому же очень неудобно носить в кармане, гораздо более эстетично выглядящей свернутой металлической цепочкой. Это более современное средство, как выяснилось, обладает к тому же хорошим профилактическим, похожим на вакцинирующий, эффектом. Обычно после одного-двух его успешных, то есть точных применений достаточно бывает в нужном случае лишь только слегка им потрясти.) Так уж получилось, что, когда Полуэкту стукнуло полгода, заниматься мы с ним стали редко. И что гораздо хуже, теперь не с хозяином вместе, а с хозяйкой, Ириной. Хозяину больше работа не позволяла. У него-то к тому времени никаких проблем в построении отношений с собакой не было. Весь арсенал «азиатских» уловок он вполне изучил, свои комплексы, типичные для продукта московского интеллигентского воспитания («Только добром и лаской, дедушка Дуров зверей не бил»), успешно преодолел, мог и похвалить вовремя, и, когда надо, провести дозированный сеанс общего массажа. А хозяйка, очень женственная женщина с несколько, на мой взгляд, гипертрофированными материнскими инстинктами, всякий раз, когда кобель туфтил, долго противилась применению грубого насилия и пыталась взывать к его благоразумию, чувству ответственности и прочим высоким моральным качествам (которые, несомненно, пребывали в душе Полуэкта, но – или очень мимолетно, или очень глубоко, или в зачаточном состоянии, и уж, во всяком случае, ни в коей мере не определяли его поведение). Но зато когда до Ирины наконец доходило, что эта мерзкая сволочь над ней самым откровенным образом издевается, она просто взрывалась гневом и мстительно, с чисто женским исступлением – хоть за руки лови – колотила Полуэкта по поводу и без повода. И вот как-то звоню ее мужу на работу, чтобы уточнить время занятий, а он мне и рассказывает, что сегодня заниматься опять будет Ирина и что Полуэкт с утра пораньше учинил какое-то непотребство и за это был выдран Ириной, как говорится, по полной программе и сверх нее. А надобно заметить, что когда я приходил дрессировать Полуэкта, пес встречал меня продолжительным и разнообразным скулежом и писком. Я ему отвечал тем же, и наш дуэт по нескольку минут голосил то вместе, то порознь. Ирина всегда наблюдала за нашим концертом с большим вниманием и как раз где-то за неделю до этого наконец не выдержала и наивно спросила: – Он что, вам о чем-то рассказывает? Я как мог грустно ей ответил: – На жизнь жалуется и на вас тоже. Ирина бросила укоризненный взгляд на Полуэкта, но промолчала. А тут я прихожу, зная, что Ирина вряд ли догадается о моем разговоре с ее мужем. Пес по своему обыкновению встречает меня писками и визгами, я ему подскуливаю и начинаю упрекающе то и дело коситься на Ирину. Вижу – растерялась. Выбрав момент, когда Полуэкт выдал особо звучную руладу, я его с крайним недоумением и спрашиваю: – Что, она тебя – та-ак?! – У-у-у-у-у!.. А надобно заметить, что в этой дрессируемой паре рыжим был не только Полуэкт. Ирина как раз из той породы огненно-рыжих и белокожих, которые не просто краснеют, а вспыхивают – хоть спички зажигай. И начинает она расцвечиваться ярко-пунцовыми пятнами. Но диалог-то продолжается: – А ты, ты – ничего? – У-у-у-у-у! Ирина уже багровая. Сваренный заживо рак рядом с ней казался бы бледнолицым. – А она все равно, да?! – У-у-у-у-у! Этой беспардонной клеветы Ирина, задыхаясь от возмущения, стерпеть уже не смогла: – Да он… да он… да он сам!.. И после паузы – с непередаваемым, неподражаемым, невыносимым укором: – Бессовестный…
trepet05: Александр Власенко Истинный дог Чудное место на северо-западе Москвы – огромный луг промеж двух радиально расходящихся микрорайонов, счастливо уцелевший, к радости местных собачников, среди окружающих его со всех сторон благ цивилизации. Тишина, покой и простор. В общем, едва ли не райский, с точки зрения вышеуказанной категории народонаселения, уголок, где даже физкультурники отчего-то немногочисленны (к вящему усугублению все той же радости). Там проводил я в прелестный летний вечер очередное дрессировочное занятие по курсу послушания. Группа, с которой довелось тогда работать, состояла из кучки дерганых доберманов, среди которых затесался двухлетний черный дог. Дог не из тех, на ком восхищенно останавливается глаз: невеликого роста и легкого телосложения, без признаков атлетизма, а скорее субтильный и, в целом, обликом напоминающий не столько джентльмена во фраке, сколько побочного его сына от компрометирующей связи. Из несомненных внешних дожьих достоинств у него можно было отметить, пожалуй, только прекрасно сбалансированные, грациозные и эластичные движения – качество, ныне встречающееся в долговязо-брылястом племени исключительно редко, даже у собак, размерами и статью куда более похожих на правду. Но зато к концу первого дня нашего общения, присмотревшись, я с большим удовольствием убедился, что уж чем-чем, а настоящим породным характером судьба моего нового знакомца вовсе не обделила. С виду бастард бастардом, а между тем душевным благородством окутан, что королевская корона сиянием. С какой высокородной учтивостью дог принимал любые эмоции и действия своей хозяйки, как ненавязчиво, без малейшего проявления угрозы, но вместе с тем обязательно оказывался между нею и всяким неосмотрительно приближающимся человеком, точными словами передать трудно. Скажу так: много лет уже в догах разочарованный, я не раз ловил себя на откровенном любовании почти забытым видением. Отключившись от реальности и потеряв нить занятия, стою с откляченной челюстью и глаз отвести не могу. Все в нем было исполнено духа породы: внимательность плюс приличествующая собаке из высшего общества сдержанность, некоторая, может быть, медлительность в процессе принятия решений, но и непреклонность в их воплощении. А уверенное спокойствие знающего цену своей шпаге рыцаря прямо-таки отчеканено аристократическим гербовым знаком. Впрочем, если кто настоящих догов когда-либо встречал, тот для себя мой рассказ дополнить, думаю, сумеет и самостоятельно, ибо такие доги тем похожи друг на друга, что держатся будто лейб-кирасиры в дворцовом карауле, вызывая уважение к себе больше не показной, не внешней, а внутренней мощью, и впечатление в памяти оставляют ни с чем не сравнимое. Хозяйка у нашего кабальеро (хотя о собаке, наверное, лучше сказать «кобельеро») по натуре была какая-то доберманистая. Или доберманутая. Ну, в смысле, двигательные нервные импульсы у нее запитывались напрямую от автономного источника, а мысли, блуждая по закоулкам центральной и по ответвлениям периферической нервной системы, вследствие этого либо постоянно отставали от поступков, либо входили с ними в противоречие, и неизвестно еще, какой из вариантов в итоге оказывался хуже. Ошибалась она сплошь и рядом и едва ли не всегда за свои ошибки, вспылив, торопилась наказывать ни в чем не повинного пса. Необузданные ее порывы удавалось тормозить, к сожалению, не каждый раз. Как правило, такое хозяйское поведение, если его не пресекать на корню, в скором времени влечет за собой полное нарушение взаимопонимания в обучаемой паре, психическую перегрузку собаки и прочие прелести. Тем занятнее было мне видеть, каким образом дог, давно привыкший к странностям своей хозяйки, терпеливо пытался помочь в дрессировке себя ею. Безуспешно попробовав уловить смысл требуемого приема в ее неумелых педагогических потугах и видя, что удерживать в подчинении свои нервы слабая женщина уже не в силах, пес, избегая дальнейшей путаницы, начинал неспешным, но последовательным, а то и многократным перебором возможных вариантов искать то, чего она на самом деле хочет. И шаг за шагом постепенно формировал нужное движение, а потом и навык. Получая в ходе длительного своего эксперимента бесчисленное множество бездумно выдаваемых рывков и шлепков, дог стоически не обращал на них внимания, насколько то было возможно, а ориентировался исключительно на похвалу правильным действиям. А если уж хозяйка совершенно выходила из себя, он как мог ее успокаивал: лизал руку, мягко толкал мордой, заглядывал укоризненно в глаза. Снисходительным отношением к своей владелице умный зверь напоминал добродушного, флегматичного дядю, случайно оставшегося присматривать за чужим избалованным ребенком, закатывающим истерику за истерикой. И пусть хозяйка сто раз была неправа, но дог любил ее всепрощающей и всеоправдывающей любовью. Она находилась под его опекой, а за гранью этого для дога, который не по названию дог, а по званию, смысл жизни отсутствует. В конце концов, разумеется, совместные усилия, мои и дога, не могли не дать нужного результата, и женщина научилась управлять собакой. Жаль лишь, что так и не научилась ее понимать. Тем вечером, с которого я начал рассказ, мы часа полтора потратили на отработку выдержки. Обычное упражнение «в линию», когда собак то одновременно, то порознь оставляют сидеть, стоять либо лежать из движения бегом, а хозяева удаляются на более или менее значительное от них расстояние. Завершали это дело пятиминутной разлукой на дистанции в пятьдесят метров. Доберманы по сему поводу нервничали, ныли, чем заводили друг друга еще сильнее, и время от времени кто-нибудь из них срывался с места, провоцируя остальных бежать следом. Дог, естественно, был в этой компании самым уравновешенным, но за всей стаей и он пару-тройку раз уходил к хозяйке. Кому терпежу не хватало, тем хозяева добавляли нужную дозу через задние ворота и силком возвращали на покинутую позицию. И вот что тут случилось. Только-только собакам навешали горячих, в том числе и догу, и лежит наш герой с самым твердым намерением не поддаваться более ни на какие анархические призывы, как вдруг вдалеке появляется непонятно что за мужичок и держит курс прямиком в сторону хозяев. Увидел его дог, и доберманы тоже увидели. Но с доберманов взятки гладки – они существа инстинктивные и рефлекторные, к самостоятельному мышлению мало способные. А дог, если это дог, а не подделка, – за все в ответе. Посмотрел он на хозяйку, потом на мужичка – а тот приближается! – и снова на хозяйку. Вздохнул сокрушенно: да знаю, мол, что нарушение дисциплины карается по попе, однако ж делать нечего, долг требует исполнения! Встал решительно, вышел вперед и вызывающе преградил издалека путь незнакомцу. С любой стороны по нему отчетливо и самыми крупными буквами читалось: «Я – дог, и ты здесь не пройдешь!» И столько экспрессии было в его скульптурной позе, что любому, кто хоть капельку разбирается в собаках, при мимолетном даже взгляде стало бы яснее ясного: если и есть на белом свете истинный дог, то как раз он здесь сейчас и стоит! …Слава Богу, успел я тогда перехватить разгневанную непослушанием договладелицу, не дал свершиться несправедливости.
trepet05: Александр Власенко Ей рогулькой угрожая… На мой взгляд, цена этой собаки равнялась стоимости ее шкуры минус себестоимость выделки. А что шкура облезлая, я успел разглядеть и за ту долю секунды, в течение которой ее носительница с визгом исчезла из моего поля зрения и забилась в будку. А я чего, я ничего – просто захотел взглянуть своими глазами на новое приобретение старшего инспектора Гусева, произведенное в целях комплектации поголовья караульных собак. Шумно и мгновенно испарившееся существо звалось, насколько мне помнится, Найдой и представляло собой одну из агонических конвульсий чистокровного разведения бесчисленного количества выродков, в ту пору гордо именовавшегося породой «восточноевропейская овчарка». Хороший человек старший инспектор Гусев и хороший начальник. Но любой знает: не бывает человека без слабостей, а тем более – начальника без недостатков. Ну и мы с Гусевым, пусть и нечасто – где-то раз в год, – а бывало, что общий язык тоже не сразу находили. То он рогом упрется, то я. Ему, как хозяйственнику и прагматику, хочется, чтобы все делалось постепенно, дешево и бесконфликтно, а мне нужно – глобально, радикально и в сжатые сроки, невзирая на потери. Потому, случалось, и ругались, но в целом, надо сказать, друг друга вполне уравновешивали и относительного консенсуса рано или поздно достигали. Я ему не давал увязнуть в тине, а он мне – наломать дров. Поскольку конечными результатами нашей работы вышестоящее начальство всегда оставалось довольно, задним числом можно предположить, что оно осуществляло достаточно грамотную политику в кадровых вопросах. В тот раз не поладили мы со старшим инспектором из-за траты денег на закупку собак. Соответствующая статья бюджета отдела охраны предусматривала не бог весть какие щедрые финансовые расходы, поскольку работал наш питомник согласно наставлению, утвержденному годами двадцатью пятью ранее, а с тех пор закупочные цены успели заметно возрасти. Достаточно сказать, что балансовая стоимость выращенной в питомнике взрослой собаки составляла тридцать шесть рублей, в то время как приличный щенок немецкой овчарки в любительском клубе продавался примерно в пять, а «кавказеныш», бывало, и в десять раз дороже. Здорово выручало то, что разведение немецких овчарок я наладить уже успел, и хоть это были не совсем те собаки, которые меня бы целиком и полностью устраивали, но для службы они в большинстве своем годились, а главное – пользовались неплохим спросом у любителей. И мало того, что «ремонт» поголовья патрульно-розыскных собак питомник проводил уже своими силами, но и для караульной службы на полученную «немчуру» путем многоступенчатого бартера можно было выменять «кавказцев», покупать которых за деньги мы позволить себе не могли. «Кавказцев» же нам требовалось много, и не абы каких, а приличных, пригодных на племя. Ситуация осложнялась нормативными ограничениями, согласно которым численность племенных собак не должна была превышать не помню уж какого, но мизерного процента от общего размера поголовья. Официальный путь решения наших проблем выглядел долгим, затратным и ненадежным, А точнее говоря, провальным без вариантов. Судите сами. Нам следовало предварительно раздуть сверх всякой потребности и здравого смысла штатное количество собак, потратив на закупку чего попало совсем не лишние деньги; затем где-то раздобыть дополнительные средства на легальное приобретение сук-производительниц породы немецкая овчарка; мотивировать полезность их приобретения потребностью в дальнейшем увеличении и улучшении поголовья; получить от купленных производительниц щенков нужного качества; найти желающих «особачиться» и продать им щенков; убедить областное начальство в необходимости таковой продажи ввиду низкого качества щенков и достаточного числа имеющихся по штату собак; на вырученные деньги купить «кавказят»; опять же мотивировать выгоду данного действия обратными доводами; выбраковать и списать собак, ранее взятых в питомник только лишь для обеспечения численности, и этому также найти серьезные обоснования; и наконец, ни разу не превысить установленных пределов стоимости, кои и рядом с реальными ценами не стояли. В общем, типично советская система: круглое полагается носить, квадратное – катить, правое ухо чесать левой ногой, а гланды удалять через противоположное окончание пищеварительного тракта. Чтобы усомниться в положительном исходе подобного рода эпопеи, довольно будет представить себе хотя бы одного начальника, позволившего подчиненному навязать ему четырежды подряд каждый раз радикально отличающуюся точку зрения на одно и то же явление. Всякий скажет: не встречается в природе таких начальников ни при одной социально-экономической формации, и это факт неопровержимый. Разрешить столь запутанную коллизию возможно было лишь исключительно использованием способов, не предусмотренных ни одним руководящим документом. Каковые авантюры мне приходилось регулярно придумывать и воплощать в жизнь под отважным прикрытием своих начальников. Вследствие чего, с одной стороны, нам удавались, ко всеобщему благу и удивлению, почти любые прожекты, к тому же безо всяких добавочных расходов, а с другой – каждая ревизионная проверка для всех нас непременно заканчивалась наложением служебных взысканий. Вот и тут обдумывал я очередную хитрую комбинацию, связанную с арендой и фиктивной перепродажей пары «немочек», за что нам светило почти дармовое обретение очень интересной «кавказявки», а то и двух. Но кое-какие деньги поначалу заплатить все-таки требовалось, а финансы наши были в том году уже изрядно пощипаны, и остатков их едва-едва, в обрез, хватало на осуществление моего замысла, отчего я по-кощейски дрожал над каждым червонцем. Как назло, именно к этому моменту в отдел охраны чередой потянулись граждане, предлагающие за символическую плату избавить их от ненужного и надоевшего шавья, обычно «восточников», и пополнить таким образом штатное поголовье питомника. И день за днем бледно-чепрачный полуживой хлам, от одного вида которого меня тошнило, стал все более и более заполонять питомничьи вольеры. Гусев, вручая мне акты о приемке, виновато отводил взгляд: – Ты ж понимаешь, у нас некомплект. А скоро опять ревизия! Что ревизия не за горами, для меня не новость. Но настолько ли то важный резон, чтобы навозом по горло загружаться? И денег по понятой причине жалко, да и списывать-то потом это добро как? – Ну знаешь… – говорит, – за пять-то рублей… А по мне и по пять рублей за поганого «водостока» платить – неоправданное расточительство. – Когда понадобится, – уверяет, – сразу и спишем без затруднений, не бойся. И тут дошла до меня наконец его логика. Ведь и впрямь, купленную за гроши собаку списать легче, нежели дареную. Дареной балансовая стоимость проставляется такая же, как и выращенной в питомнике – тридцать шесть рублей. А за пятерку взятая так пятирублевой во всех бумагах и значится. А стало быть, определенный бюрократический резон, четко вписывавшийся в окружавшую нас социалистическую действительность, здесь присутствовал несомненно. Ну, в общем, поголовье быстро прирастало, а денежки потихонечку таяли. И, в принципе, я уже готов был смириться с неосуществимостью свежеизобретенной своей комбинации, если бы не появление этой самой Найды. Другие «водостоки» хотя бы для видимости годились. Для тех постов, куда и так никто не полезет. А Найду на пост не выставишь: переполненная панической трусостью вкупе с истерической злобой, она и в руки-то не давалась. Не так уж много на свете собак, которые, как Найда, улепетывая изо всей мочи, одновременно блажат с пронзительной силой, скалятся, мелко лязгая зубами, и фонтанируют вдоль маршрута содержимым своего кишечника. Посмотрев вслед промелькнувшей и пропавшей белокурой бестии и немного послушав продолжающие доноситься из будки ее едва ли не предсмертные вопли, я направился взглянуть в глаза своему начальнику. Вижу, он явно не в своей тарелке. – Что, – спрашиваю, – тоже за пять рублей? Голос у Гусева раздраженный: – Нет. За пятнадцать. – И как прикажешь с нею поступать? Куда ставить, как из будки вытаскивать? – За караульных собак ты отвечаешь. Вот и решай вопрос! Угу, все ясно. Похоже, Владимир Георгиевич сознает ошибку и в ожидании разговора со мною успел перенервничать. Сейчас все козыри, конечно, у меня в руках, но пользоваться ими не следует. Нельзя без крайней необходимости загонять человека в угол, а начальника – тем более. Да и судя по реакции, он сам себя уже в этот угол загнал. Стоит мне на него теперь хоть чуточку надавить, и мы поссоримся. А зачем? Лучше перевести зарождающийся конфликт в конструктивное русло. Подчеркнуто спокойно говорю: – Отловить-то Найду я все равно отловлю, тут особых проблем нет. Может, уже и сегодня. Но ставить ее нужно только на привязь, причем туда, откуда снимать вскоре не придется. Где для нее такой пост искать – ума не приложу. И как везти ее в машине, я себе очень слабо представляю. В ответ Гусев тоже успокоился: – Поставь на водозаборную станцию. Чем-то помочь надо? – Пока вроде нет. На водозабор – это хорошая мысль. Станция стоит бок о бок с питомником. Там как раз нужна собака лишь для виду. Но сначала Найду нужно суметь взять. Прихватив топорик, я прогулялся в близлежащий лесок и отыскал подходящую березу. Вырубил рогульку, не очень тяжелую и достаточно длинную. Древко побольше двух метров и развилина метровая. Между концами рогов сантиметров шестьдесят, наверное. В питомнике медной проволокой прикрепил к рогам довольно толстую веревку, так чтобы она сильно провисала, но вокруг собачьей шеи могла быть плотно закручена не более чем двумя-тремя оборотами рогульки. Надел я на всякий противопожарный дрессировочные штаны, нашел подходящий намордник и бинт, позвал с собою вожатого Женю, проинструктировал его и взялся за ловлю. Выманить или выгнать «бледную поганку» из будки возможным не представлялось, но зато будка не была прикреплена к днищу, так что Найда тотчас лишилась своего убежища и с воплями заметалась по клетке. Спасаясь от рогульки, она забилась в угол и стала лихорадочно клацать зубами. Выбрав удобный момент, я круговым движением накинул веревку истеричной дуре на шею и быстренько пару раз повернул древко. Готово. Немножко придушиваю живность, дабы поскорее обессилела, и зову Женю. Теперь Женя держит на рогульке хрипящую сучку, а я захожу к ней сзади. Ловлю скотину за хвост, и мы вдвоем ее растягиваем, как гармошку. Перешагнув через удерживаемый отросток организма, зажимаю Найдину поясницу между своими коленями. Теперь наступает самый ответственный момент. Нужно враз крепко ухватить собаку за оба уха, под самый корень. Ошибка обычно влечет за собой серьезные дырки на запястье, а они мне безо всякой надобности. В миг, когда сучка меня не видит, ловлю и накручиваю ее уши на кулаки. У Найды – что часто в таких случаях и бывает – кратковременный шок. Говорю Жене, что настала пора связывать челюсти. В сущности, это делается просто. Нужно размотать бинт примерно на метр, широким движением обернуть несколько витков вокруг морды, а затем завязать узлы под челюстью и за ушами. Женя бросает рогульку, достает бинт, но видя перед собой разинутую и оскаленную пасть, трусит, нерешительно топчется, а потом с криком «Я сейчас, я позову!» убегает за помощью. Ну что с него возьмешь? Пятидесятилетнего мужика воспитывать поздно. Его еще во младенчестве утопить следовало. Предаюсь таковым людоедским мыслям, ибо мне ничего не остается делать, как ждать и надеяться. Нехорошо здесь то, что держать собаку за уши больше двух минут мне всегда было трудно: пальцы слабые, затекают. А выскользнет ухо из кулака, тогда даже от самой трусливой собаки пострадаешь – жамкнет обязательно. Ждать пришлось долго. Ладно еще, Найда, под стать моим пальцам, слабосильная и особенно не дергалась. Прибежал второй вожатый – тоже сунуться побоялся. Но в итоге мне, как всегда, повезло: в питомник пришел один из кинологов, присоединился. Совместными усилиями они накинули Найде на харю петлю из бинта, затянули, а потом поверх нацепили и намордник. Долгая процедура их совещаний и примериваний до того мне надоела, что по завершении всего не было желания даже выматерить Женю как следует. Отвели мы, уже с другим вожатым, собаку к месту несения службы и, действуя в обратной последовательности, предоставили ей свободу, ограниченную размером блокпоста. Ничего, пообвыклась. Бдила и очень грозно лаяла. Чужие к ней близко не подходили, а издали она производила впечатление страшно злой. В случае нужды – для вакцинации, например – я снимал ее с цепи тем же порядком. Ну да это часто делать не приходилось. Так, раз в год. А Гусев больше «восточников» не покупал.
trepet05: Александр Власенко О доверии Каюсь, не помню уже точно, как звали того пса. Кажется, Барсиком. Кличку вот забыл, а самого запомнил – будто перед глазами стоит. Да еще бы не запомнить, мандраж-то у меня был приличный. А сильный стресс, как известно, очень способствует запоминанию. Работал я тогда вожатым служебных собак в питомнике автозавода. Совсем недолго еще работал, только-только стал выезжать без напарника, чтобы кормить собак на постах. И вот на одном из дальних блокпостов уже месяца два как бессменно выставлен был этот самый Барсик – некрупный, но очень ладно скроенный пегий «кавказец» из отказных. Отказной – значит, не поладил с хозяевами, огрызнулся или цапнул, а те из опаски сдали его в питомник. И его, как был, в наморднике, привезли на пост, посадили на цепь, растянули эту цепь до предела (чтобы, разумеется, зверь зубами не успел достать), затем намордник резко сдернули – и собака приступила к караульной службе. Караулил он, надо сказать, исправно – энергичный, подвижный, злобный. На месте не сидел – все время выслеживал врагов, бегал, бросался на решетку. А в решетке устроена была дверь, чтобы можно было зайти на территорию поста и накормить собаку или заменить. Только никто не заходил – страшновато. Если пустая миска стояла близко к двери, то сначала ее через решетку подтаскивали поближе палкой, а потом бросали вдоль блока как можно дальше кусок хлеба или мяса (хлеб – чаще, а с мясом в ту пору – в СССР, да еще времен голодной «перестройки» – туговато было). Ну и пока пес бежит в два конца, быстренько дверь приоткрывали, каши из ведра в миску плюхали – и скорее прочь. Но это легко сделать вдвоем, а одному довольно напряжно – можно же, понятно, назад и не успеть. А в основном вожатые ездили поодиночке с водителем, у которого помощи не всегда допросишься: у него-то работа другая, на кой ему сдалось здоровьем рисковать. Ну и, грешным делом, кое-кто по подлости таких вот собачек с нехорошей репутацией и вовсе «забывал» кормить, даже и у поста не появлялся. Вышел я на смену в воскресенье, объезжаю по периметру заводскую территорию, наделяю охраняющих ее зверей провизией. Этот пост, где Барсик стоит, чуть ли не самый последний по очереди. А рядом с ним вахта. И не успели мы подъехать, вахтер нас встречает – и ну ругать: собаку уже больше суток не кормили, а она цепь запутала и даже ходить не может! Смотрю – елки зеленые! – правда: стоит Барсик, почти согнувшись, и не то что ходить, а даже голову поднять не способен толком. А еще дело-то зимой, холодно. Хочешь не хочешь, а собаку спасать надо. Помочь мне, опять же, никто не сумеет – ни у кого ни в нашей смене, ни в других подхода к Барсику нет. А я эту животину видел до того всего-то два раза. Угощал его мясом через решетку, разговаривал – вроде как познакомился. Но мясо через решетку – одно дело, а вот зайти к нему на пост, на его жилплощадь, да еще и цепь взяться распутывать – такой наглый оборот явно пахнет керосином. А куда денешься? Ну и захожу потихоньку, говорю с ним смиренным голосом. В глаза не гляжу, прямо не иду. Мало ли, неправильно поймет. Однако он, вижу, понимает как надо. Хоть и напрягся немного, но спокойно стоит и даже то и дело отворачивается – цепь запутавшуюся и свою беспомощность показывает. А там вот что случилось: когда летом расчищали территорию от кустов, поленился кто-то пенек вырубить. И торчит из земли чекрыжина в ладонь всего длиной, да на ней зато рогульки торчат во все стороны. А на эти самые рогульки цепь намоталась – витков, наверное, пять. И так плотно, крепко, коротко. Шею собаке и то вниз пригнуло. Конечно, будь цепь на блоке закреплена карабином, задача решалась бы куда легче. Да в том беда, что заклепана она и на блоке, и на ошейнике. Потому выбор невелик: или цепь распутывай, или ошейник снимай. Даже если и не был бы ошейник для надежности прошит медной проволокой, снимать его вот так запросто со злобной собаки – себе дороже. Если сразу меня не сожрет, то как я на нее потом этот самый ошейник опять надевать стану? И так, и эдак риску хватает. Но, по крайней мере, распутывая саму цепь, я хоть собаку не упущу, да и шансов удрать, пусть и с кровью, у меня побольше будет. Стало быть, надо распутывать. А как это сделать? Палкой такое дело размотать нельзя: сама по себе палка – элемент провоцирующий, вряд ли собака хорошо к ней отнесется, тем более, когда этой папкой возьмешься за цепь дергать; а коли не получится так распутать, то потом уж точно с голыми руками туда не сунешься. Значит, надо все сразу делать именно руками. Просто наклониться, оно, ясный пень, с одной стороны кажется безопаснее – легче отскочить. А с другой – нависнешь над собакой, да еще тянешься, будто чего украсть хочешь, – опять же не поймет. Ну и опустился я на колени, так на коленях к нему боком потихоньку ползу да ласковые слова напеваю со всей возможной задушевностью. Дотянулся до цепи. Боюсь, конечно. И об этом тоже ему рассказываю. А как не бояться, тут на месте бедной собаки и ангел, наверное, давно бы озверел. Попробуй постой-ка так на морозе примотанным со вчерашнего дня, да к тому же голодным! А страшнее всего было цепь натянуть да за нее еще сильнее голову Барсикову пригнуть вниз. Хоть и проделал я указанную манипуляцию насколько мог осторожно и мягко, продолжая петь комплименты, но для собаки, тем более – взрослого кобеля с норовистым характером, это ведь унижение, да еще какое. Если учесть, что мне к тому же пришлось встать перед ним на четвереньки, а морда Барсика оказалась прямо над моей голой шеей, то ощущения мои, сами догадываетесь, были далеко не идиллическими. Не удержался я, покосился на песика. И что меня тут изумило: он-то прекрасно сообразил, что я жутко трушу, и, чтобы показать мне свое миролюбие, подчеркнуто демонстративно отвернулся в сторону и вздохнул выразительно: дескать, чего уж, делай что нужно и не бойся, я же все понимаю… И пока я возился с цепью, он так и смотрел в сторону. Глянет на меня коротенько – не терпится же освободиться – и опять деликатно отворачивается. В общем, размотал я эту проклятую цепь, потихонечку отползаю, чтобы не сразу рядом ним встать. А Барсик тряхнул головой, посмотрел на меня довольнехонько и первым делом отбежал шагов на пятнадцать; остановился там и все так же, поглядывая и демонстративно отворачиваясь, дожидался, пока я не выйду за дверь. Надо признаться, ноги меня держали не очень. После, когда я ездил кормить собак, Барсик меня встречал вполне приветливо. Не ласкался, не крутил хвостом, а с достоинством, вежливо отходил подальше, разрешал войти и забрать пустые миски (а их там накапливалось иногда по нескольку штук), ждал, какой бы голодный ни был, пока я налью и поставлю ему кашу, и лишь потом, когда я закрывал дверь, бежал к еде. Все боялся меня напугать.
trepet05: Александр Власенко О пижонстве Выпендреж отличается от пижонства, как авантюра от аферы. Выпендреж – это проявление куража – того необходимого настроя, состояния духа, без которого не бывает по-настоящему красивой дрессировщицкой работы. А когда она красива? Когда сложна, когда на грани фола, но при этом риск просчитан или предугадан до мелочей. Когда мастер управляет ситуацией, которая, как показалось бы стороннему наблюдателю, не может уже оставаться подконтрольной. То есть эффектный выпендреж без сучка и задоринки – черта работы профессионала. А пижонство произрастает не из куража, не из неодолимого стремления к совершенству, а из самоуверенности, из гонора либо из пофигизма. Оно лишь только на первый взгляд сходно с выпендрежем. Пижон не владеет в полной мере интуицией и расчетом, а надеется на ту кривую, которая вывезет. Уповать же надо на предусмотрительность и мастерство, а не на одно только случайное везение. Потому пижон может провалиться и опозориться в самой обыденной ситуации. В пижонстве нет надежности. Пижон, который таков по складу своей личности, ощущает свою несостоятельность и зачастую натужно выпячивается не в сложном, не там, где можно оценить высокий класс работы, а на дешевке, на банальном. Ему никогда не хватает скромности и здоровой самооценки. Так, например, дрессировщик, хвастающий своими шрамами, оставленными на нем собаками тогда, когда можно было с тем же результатом обучения обойтись без единой царапины, – типичный пижон. Настоящий профессионал стыдится своих ошибок. Пижонство – свойство дилетанта, который хочет казаться профессионалом. 1 В Кирово-Чепецке общегородским праздником был День химика. Как сейчас – не знаю, но тогда он отмечался почти всеми кирово-чеп… (чепчиками? чепцами? а вот и неправильно – чепчанами!), потому что значительная часть городского населения трудилась на химическом комбинате, а не менее значительная по причине разногласий с советским законодательством пребывала на «химии». И немного было семей, в которых хоть кто-нибудь не относился бы к той или иной причастной празднику категории. На таких торжествах заведено предварять истинно народные гуляния всякими более культурными мероприятиями, не связанными напрямую с обычаем неумеренного потребления горячительных напитков. Наряду с самодеятельностью и спортсменами для показательных выступлений иногда приглашали и собаководов из общественных организаций. Но поскольку о нас вспоминали в последнюю очередь (как правило, лишь когда выяснялось, что нужно заткнуть какие-то не предусмотренные сценарием дыры), то редко упреждали об этом заранее. А ведь показуха с собаками, какая бы ни была она простая, времени на подготовку все равно требует. И вот, огорошенный за три дня до праздника такой новостью, заседал как-то актив общества «Содействие» и обдумывал программу выступления. За такой срок, все понимают, не то что стоящих номеров не подготовить, но даже и людей с приличными собаками собрать вместе невозможно. Но так или иначе, а выкручиваться надо. Решили ограничиться примитивом: для разогрева публики – одновременной работой щенков, благо они как раз обучение по курсу послушания заканчивают, ну и – основным блюдом – кусанину покрасивее надо изобразить, без нее никак. Любит народ атавизмы свои пещерные насытить, посмотреть на телесные терзания и лязг зубовный в исполнении ближнего своего и группы свирепых хищников. Не сомневаюсь, что в массе своей зрители предпочли бы на месте собак видеть берберийских львов. Увы, за неимением последних, а также ввиду неумолимого прогресса общечеловеческой морали им приходится довольствоваться лишь нашим нынешним, слишком цивилизованным и хилым эрзацем гладиаторского единоборства, где кровь может пролиться только исключительно случайно. Но ведь надежда остается! Опытным путем определено и многочисленными наблюдениями установлено: народу можно любой красоты и сложности показуху предложить, но если не будет в ней «кусачек», то невелика в его глазах цена будет этой показухе. Что тут поделаешь, всякий релаксирует в меру недостатков своего воспитания, и данный выбор еще не из худших. Как гласит вечно живая мудрость, «чем бы дитя не тешилось, лишь бы не», а далее по вкусу: героином, однополой любовью, политикой, ядерным чемоданчиком… В общем, альтернатив в избытке. Но руководству клуба углубляться в социально-моральные проблемы ни к чему, для нас главное то, что надо угождать публике, потакать ее пристрастиям – тогда и без качества можно обойтись. Этот основной закон шоу-бизнеса и в ту пору был прекрасно известен в любом клубе служебного собаководства. И, естественно, дрессировщики, которые занимались показухами, никогда не отнимали у народа его последней надежды на кровопролитие – самим невыгодно. Кого будут кусать, это понятно – меня. А кто? Давайте, говорят, Иргу попробуем. Ирга – матерая «немка», не шибко ладно скроенная, но зато из очень прочного материала. А башку ее из-за размеров иначе как чайником и не называют. Пару клыков к тому времени она себе уже наполовину обломала, но радости кусаться от этого не утратила. Давно ее, правда, по-серьезному не проверяли, да и скоростью атаки она никогда не отличалась, однако челюсти у нее что надо. Одно плохо – защитный рукав поистрепался, совершенно непрезентабельно выглядит, стыдно с таким на люди выходить. «Ничего, – думаю, – сошью другой. Хороший – не успею, но, чтобы разок сработать под собачкой хватило, какой-никакой сварганю». И сварганил, именно что «какой-никакой», на скорую руку. Мы как раз на питомник новый дрессировочный костюм получили. А эти дрески тогда стали делать ну до того пакостно, совсем не так, как раньше. Прежние-то крыли толстенной парусиной, ваты на подкладку тоже не жалели и прошивали на совесть – настоящим льняным суровьем. Оно, конечно, все равно не современная синтетика, но запас прочности был изрядный – рукава и штанины поначалу еле гнулись, приходилось палками полдня расколачивать, чтобы пользоваться можно было. А потом, по мере того, как экономика становилась все более экономной, парусину заменили хлипким брезентиком, ваты здорово поубавили, вместо суровых ниток стали использовать обычные, какими рубашки шьют. Дошли до того, что по скаредности и припуска на швах не предусматривали, и немало из-за этого было случаев, когда собака первой же хваткой отрывала напрочь рукав, оставляя фигуранта в состоянии крайнего недоумения и повышенной опасности. В общем, ситуация как в советском автомобилестроении с выпуском «жигулей»: первая партия – катайся на здоровье, а тем добром, что потом начинали гнать на поток, без превентивного ремонта мог пользоваться только доверчивый дурак или самоубийца. Вот и у нас, в служебном собаководстве, идиотов да мазохистов вращалось не то чтобы очень уж много, а поэтому дрескостюмы сразу по получении пускались в творческую переработку: тут подшить, там усилить… Взял, значит, я штаны от этого костюма, одну штанину в другую продел – чем не защитный рукав? Кусок войлока между штанинами вставил, поближе к локтю. Надо бы подложить и второй, чтобы кисть понадежнее прикрыть, да возиться не хотелось. «И так, – думаю, – сойдет. Если на встречной атаке собака ударит в локоть и попадет по нерву – удовольствий на полчаса точно хватит. А кисть, ну уберу кисть, разве ж не успею?» Подшил все быстренько, лямочки-тесемочки приладил и прочее. На всякий случай проверил свежеиспеченный продукт на молодых кобелях (старых – ну в баню: порвут еще, потом опять сиди с иголкой!). Пробивают чувствительно, конечно, особенно как раз на кисти. Но терпеть можно. С тем назавтра и пошел на показуху. А мероприятие на футбольном стадионе. Стадион переполнен. Публика в основном уже тепленькая. Собак завидели, шумят, крови жаждут. Вот щенки под слабые аплодисменты отработали, пора и нам с Иргой на выход. Хозяйка держит ее у одних ворот, я бегу от других. Прикидываю, как бы это нам с жучкой встретиться точно в середине поля. Рассчитал расстояние, махнул стеком – Иргу по этому сигналу отпустили, и полетела она, да с таким небывалым у нее азартом, что я даже удивился: во раскочегарилась, старая плесень! Прибавляю ходу, чтобы все-таки в центре поля с собакой столкнуться, кричу, прутом над головою размахиваю. Тогда общепринято было встречать собак на быстром беге, лоб в лоб, жестко, а не как сейчас – с уходом в сторону, мягким приемом, разворотом под собаку и «дорожками» (для неосведомленных: «дорожкой» называется фортель, привнесенный в дрессировку, похоже, из области балетного искусства, когда фигурант в момент хватки доворачивается на собаку так, что оказывается бок о бок с ней, а затем, осторожно приглаживая ей шерсть той мухобойкой, которую нынче принято использовать вместо стека, бежит на пару с собакой несколько метров по прямой). Очень ценились овчарки, которые при сближении с фигурантом не тормозят, а наоборот, наддают скорости и вылетают на него дальним и высоким прыжком с трех, а то и с четырех метров. Но собак с таким прыжком в самых лучших из рабочих – старых восточногерманских линиях – было немного. А высшим классом считалось, если собака, изогнувшись в броске, ухватит крепко за плечо и, пролетев своим корпусом мимо, закрутит фигуранта в пируэт и уронит на землю. Или, еще лучше, если протаранит так, что у фигуранта ноги вперед вылетают и шмякается он на пятую точку опоры, а то и на спину. Но Ирга, как и почти вся ее родня, работает без прыжка. Поэтому, чтобы эффектно смотрелось, надо принять ее очень точно, почти до сантиметра, на приподнятый локоть и только в последний миг немножко отклонить корпус от прямого удара. А тут я вижу, что этот раззадоренный сучий потрох явно ошибается с прицелом. Дистанции осталось всего ничего, и если не поберечься, то Ирга с разлету проскочит под рукавом и влепится мне в живот. Поскольку мне по ряду причин претит подобное развитие событий, я несколько сбавляю обороты и начинаю прежде времени уходить в сторону. Ирга в ответ меняет траекторию своей атаки, и в следующее мгновение… А в следующее мгновение у меня в глазах темным-темно! На трибунах стоял ор, и вряд ли кто слышал, как орал я. А я орал, потому что в полном соответствии с законом подлости эта змея подколодная поймала меня за ту самую кисть, которую неохота мне было накануне защитить получше, прикрыть лишним куском войлока. Через долю секунды прихожу в себя, но пребываю при этом, как выясняется, в более горизонтальном положении, нежели ранее. Приподнимаюсь на три конечности. Четвертую, которая в рукаве, Ирга мне не отдает, тянет, зараза, к себе. Вижу, подбегает испуганная Флюра, Иргина хозяйка, лицо у нее белое, глаза по восемь с половиной копеек. Кричит: – Ирга, фу! Рядом! Ирга – девочка покладистая: выплюнула меня послушно, хоть и с сожалением, и села у хозяйкиной ноги. Некоторое время меня не покидало ощущение, будто кто-то только что зажал мою руку в слесарные тиски и от души крутанул вороток. Потом кисть просто онемела. Я стряхнул рукав, глянул на нее: ну да, слегка раздавленная, немножко ободранная. Пальчики сгибать-разгибать еще с четверть часа другой рукой пришлось. Недооценил, ох недооценил я Иргину хватку. Под восторг трибун идем к выходу. Нас встречает, пытаясь перекричать шум, встревоженный организатор: – Ну что, что-то не получилось, сорвалось? – Да с чего вы взяли? Все получилось. Вот только гораздо лучше, чем кое-кому хотелось бы! …Теперь, спустя почти двадцать лет, думаю: ну что мне мешало сразу сшить рукав как следует или, в конце концов, загодя проверить и атаку Ирги, и надежность рукава? Ответ один – пижонство. На «авось» понадеялся. 2 Нет-нет, нельзя несерьезно и безоглядно относиться к собаке, которая по-настоящему умеет кусаться, и особенно если она собирается цапнуть не абстрактного кого-то, а вполне конкретного тебя. То ли годом, то ли двумя позже отправились мы небольшой компанией поглазеть на выставку, которую проводил захиревший к тому времени по причине неконкурентоспособности досаафовский клуб. Сидим мирно, пьем пиво, никого не трогаем. Только ловим, конечно, косые взгляды, потому как неспроста захирел тот клуб, а при самом активном содействии нашего «Содействия». По всем правилам хорошего тона, досаафовцы перед началом работы рингов и в перерывах для привлечения, как водится, зрителей и пропаганды своей деятельности проводят показательные выступления. И все бы ничего, да только собак, которые для показухи годятся, у них в клубе всего две. Вот этих двух и пускают на задержание то этак, то так. Собачки, надо сказать, в атаке смотрятся вполне и вполне: бегают быстро, прыгают неплохо и кусают высоко. Правда, и веса, и силы у них маловато, по каковой причине фигурант как может им подыгрывает, всякий раз при нападении на него не очень умело, но старательно падая, а иногда и кувыркаясь. Фигурант этот, Вова – высокий и румяный юноша с насквозь прозрачными глазами, в общении весьма нетерпимый и вспыльчивый, а уж самолюбивый – еще похлеще, чем я был в его возрасте. Независимо от того, знает или не знает, всегда все упрямо делает по-своему, и нет, кажется, такого поворота, на котором бы его не заносило. Разумеется, уже считает себя большим специалистом. Дрессировочный рукав на Вову надет не самый крепкий, но с учетом качества принимаемых собачек хватит ему и такого. Бегает себе Вовочка и бегает, падает да и падает – ну и леший с ним, нам-то какое дело! Мы гораздо похуже фигурантов видывали, которые и на его уровне стуфтить бы не смогли. Так что даже не смеемся громко, хотя есть над чем. Одна из кусающихся-то собачек – Вовочкина, да и другая его прекрасно знает, так что это все игра на публику, к тому же не в лучшем исполнении: то поторопится фигурант упасть, то, наоборот, запоздает. Но вдруг откуда-то сзади, малость пошатываясь, выходит не ахти какой трезвый Витя, человек с характером прямым, тяжелым и размашистым, как у Стеньки Разина, и контрастным ничуть не менее, чем у атамана Кудеяра. При определенных обстоятельствах он вполне мог бы олицетворять собою тот самый пресловутый русский бунт. А на поводке у Вити – его «альтер эго» Осман, немецкая овчарка, очень многим напоминающая крокодила – и обликом, и нравом. Топор, или лом, или ружье сделали Османа колченогим – я уже не припомню, но нимало не сомневаюсь в окольно достигавших меня слухах, что со всеми перечисленными инструментами, находившимися в чужих руках, он в разное время чересчур близко знакомился и что знакомства эти всегда гораздо дороже обходились как раз обладателям инструментов. Речь правдолюбца Вити, от души приправленная подходящими ко всем случаям жизни русскими устными выражениями, была по обыкновению немногословной: – И че ты (…) мне тут (…) показываешь? – обратился он к фигуранту. – Ты (…) вот под Османа сходи. Осман, явно одобряя мнение хозяина, со спокойным интересом повернул к Вове свою нелепо длинную, испещренную вдоль и поперек шрамами всевозможной конфигурации, здоровенную морду. Вовочка не стерпел грубых слов, зарделся от обиды: – Ну и что? Ну и схожу! Мы, конечно, не друзья досаафовцам, но раз такое дело, скорее вскочили – и к ним. Слово не воробей, и мальчишке, переполненному глупой гордостью, понятно, сдержать его придется. Но как-то без кровопролития хотелось обойтись, хотя бы без особого. Мы и давай уговаривать Витю и ничего еще не понявшего Вовочку, чтобы Османа пускали не более чем с двадцати шагов. Слава Богу, уговорили. Обычная средняя собака чем дальше бежит, тем слабее атакует – на бегу запас ярости у нее выгорает. Потому настоящая проверка характера, как было в ту пору на гэдээровском «керунге», делается только при дальнем пуске – с девяноста метров. А таким хладнокровным бойцам, как Осман, два десятка шагов или две сотни – нет никакой разницы. Только знаем мы, что если вблизи – то сможем еще упросить Витю, чтобы собаку отозвал поскорее. А будет пуск дальний, Витя, и в трезвом-то виде не терпящий никакой фальши, не упустит случая, ну, не скажу – поиздеваться, а так, слегка поглумиться, и спешить уж точно никуда не станет. И хорошо тогда, если Осман, давно познавший вкус живого мяса, просто порвет, а не покалечит, а то и не выпотрошит слишком самонадеянного фигуранта. Ему на это пары лишних секунд за глаза хватит. Пустили. Вовочка готовится принять Османа в лоб, с ударом до хватки, и ладно еще, не бежит, а идет к нему навстречу. А этот убивец неспешно и почти лениво скачет, хромая на все четыре ноги, и только в последний момент неожиданно и резко маханул с такой прытью, что не успел Вовочка приложиться к нему стеком. И чему мы все потом удивлялись, что не только опытным и могучим противником оказался Осман – в этом ни у кого, кроме Вовочки, никаких сомнений и прежде не возникало, – но еще и чертовски благородным. С его-то людоедской славой! Как только захлопнул он свою мясорубку (а вернее сказать – костоломку) на рукаве да тряхнул чуть головой, так сразу и понял, да и мы все тоже поняли: достал. Ну и держит себе рукав, негромко порыкивает в порядке предупреждения дальнейших эксцессов, а добивать и не думает. Хотя – вот он, клиент: спекся мгновенно, бери его голыми руками. Стоит Вовочка бледнее бледного, ручки опустились, глазки в кучку, и не то что дернуться, а ни вздохнуть, ни охнуть не может. Совместными усилиями растормошили мы Витю, отозвал он нехотя Османа. Вытащили тогда абсолютно никакого Вовочку из рукава, посмотрели: как и следовало ожидать, ни одной дыры нет. Просто сжал Осман с жуткой силой свои крокодильи челюсти, вот тебе и болевой шок. Синяк, конечно, на все предплечье… Глянул на это исподлобья Витя, пробурчал себе под нос: – А не будет выпендриваться! …Нет, не прав, не прав был Витя: никакой это не выпендреж, а самое что ни на есть пижонство! Что я с показухой вляпался, что Вовочка, что «авось», что «небось» – никакой по сути разницы. О таких пижонах, как мы тогда, в старом анекдоте и сказано: «Летать не умеют, а туда же – выпендриваться!»
trepet05: Александр Власенко Помешанный Карам Что говорить, впечатляюще красив был этот «азиат» – мощный, яркий и очень, очень выразительный. Недаром пользовался успехом на выставках и спросом в разведении. И немало детишек наплодил. А жаль. Я с ним близко познакомился по месту его жительства – в питомнике автозавода, когда устроился туда работать вожатым. Времени на знакомство с собаками не слишком много было выделено, и напрасно я его не терял: каждую свободную минуту ходил налаживать отношения, разговаривал, подкармливал сквозь решетку. Кого-то из зверей больше кусочки прельщали, а кому-то хотелось общения. Были там и записные злодеи, и даже пара патологических отморозков. Но и добряков, и трусов имелось в достатке – даром что все считались караульными, которым вроде бы по одному лишь званию уже полагаются злоба и бесстрашие. А Карам вел себя спокойно и флегматично, поднесенное мясо принимал как должное, агрессии же ни в коем виде не проявлял. Правда, теперь вспомнить, так, пожалуй, разок-другой я и заметил искоса его нехороший взгляд. Ну да сейчас, может быть, лишь кажется, что заметил, а на самом деле это просто стершаяся отчасти память воображением дополняется. В течение четырех суточных смен собачки и я друг к другу привыкали. Но вот отпущенный на установление контактов срок истек, и впервые мне предстояло кормить размещенных по вольерам разношерстных друзей человека совершенно самостоятельно. Удивило меня, конечно, что никто из бригады со мной вместе не вышел – это не дело ведь, по совести говоря, без подстраховки новичка оставлять, – но, как говорится, в каждой избушке свои погремушки, мало ли что за обычай тут заведен! А обычай, как выяснилось в тот день, был в ходу самый сволочной – крещение боем. Меня нарочно никто не стал предупреждать о Карамовом дурном нраве. Хожу вдоль клеток, разливаю кашу по мискам. Не решаюсь зайти за пустой посудой только к кусачему «южаку» Амуру да к старому, больному и вечно раздраженному «азиату» Закир-хану. Эти славны своим гостеприимством и без доброго потчевания наружу вряд ли выпустят. Потом-то с Амуром мы поладили, и как при необходимости загнать Закир-хана в будку я тоже уяснил, хотя без крайней нужды старался старика не беспокоить. А к Караму в вольер вошел тогда без особой опаски. Ведь чем ко многим прочим своим добродетелям хороши «азиаты» – совершенной предсказуемостью во взаимоотношениях, что с людьми, что с собаками. Прежде чем начнут действовать, всегда загодя покажут свои намерения, мирные или злые. Карам лежал себе расслабленно у дальней стенки, безмятежно глядел на меня, и ни угрозы, ни беспокойства в нем не чувствовалось. Миска его стояла посередь вольера, и, в общем-то, подойти и плеснуть в нее каши не представлялось нарушением правил поведения, чреватым какими-либо неприятностями. Если кобель намекнет, что ему не по вкусу вторжение полузнакомого человека на его территорию, то я успею без спешки, не обостряя ситуации, ретироваться. Изливая непрерывный поток ласковых слов, неторопливо открываю дверь – ноль реакции. Захожу внутрь, приближаюсь к самой миске, наклоняю над нею ведро. Карам равнодушно отвернулся, потянувшись, встал и вялым шагом направился вдоль вольера мимо меня. Обычно так собаки показывают сдерживаемое и потому отчасти перенаправленное желание поскорее проверить содержимое миски – более из любопытства, нежели от голода. Конечно, не очень приятно то, что проделанным маневром пес, по сути, уже отрезал мне путь к выходу. Но суетиться по сему поводу не пристало. Нужно продолжать делать свое дело спокойно и размеренно, притом всевозможно и старательно излучая доброжелательство. Шансы разойтись миром очень высоки до тех пор, покуда я двигаюсь плавно, но уверенно и никакого мандража либо агрессии собака во мне, в моих шевелениях, мимике, взгляде и голосе не заметила. Наливаю я, значит, Караму каши, а сам слежу за ним неотрывно. Но не прямо смотрю – тут на матерого кобеля с лидерскими замашками обращать пристальный взгляд абсолютно противопоказано, иначе можно сходу охапку с гаком пилюль огрести на совершенно законных основаниях, – а наблюдаю боковым зрением, благо оно у меня полностью отвечает требованиям профпригодности. И совсем не зря, как выясняется, наблюдаю. Зверь зашел немного сзади, развернулся на меня, сверкнул позеленевшими разом глазами и подобрался для прыжка. Прыгнул Карам как-то вполсилы, даже лениво, ибо самоуверенно полагал, что я его коварства не вижу. А потому очень удивился, врезавшись раззявленной пастью в подставленное ведро. И хотя обладал он рожею размеров более чем приличных, однако же распахнуть челюсти шире нежданно встреченного сосуда не сумел. В растерянности от непредвиденного препятствия аномальный «азиат» сел на задницу и пару мгновений осмысливал случившееся. Успев воспользоваться паузой, я прошмыгнул мимо него почти до самой двери, держа ведро двумя руками на уровне паха. Мысль беспокоила одна: не поскользнуться бы на пролитой каше. Заступничеством святых угодников не поскользнулся, повезло. Повторный бросок отражен ударом снизу, после чего я выскакиваю за дверь и захлопываю ее за собой. Карам ломится следом. На беду, щеколда оказалась прижата дверью, по каковой причине сразу закрыть остервеневшую скотину не удается. Всей своей немалой массой гад напирает изнутри и одновременно пытается сквозь стальные прутья добраться зубами до моей руки. Но прутья наварены часто, и клыки едва задевают, не цепляя, лишь брезентовую рукавицу. Вольер на полметра поднят над землей, и потому наши с Карамом физиономии находятся примерно на одном уровне. Вижу, что взгляд у него совсем уж ни на что не похож, разве что на лампочки зеленые, и осознаю, что коли дверь не удержу, то тут мне и хана полная. А держать трудно: земля обледеневшая и ноги твердо поставить не удается. Минут пять мы так бились, я уже стал слегка паниковать. И вдруг пес будто выдохнул из себя что-то, обмяк, глаза его обрели прежнее, надменно-спокойное выражение, после чего он недовольно покосился на меня, глубоко вздохнул и медленно удалился в глубь вольера. Мое возвращение напарники встретили с плохо скрытым разочарованием. Я с порога заявил, что к подлому идиоту Караму больше в жизни не подойду ни за какие коврижки. К кому угодно другому, но не к нему. И слово свое сдержал. За год работы меня ни разу не тронули даже психи-«южаки», не говоря уже о собаках других пород, для которых свойственно нормальное устройство мозгов, и уволился я без единой приобретенной дырки не только на шкуре, но даже и на одежде. А Карама как тогда считал, так и до сих пор считаю первой увиденной в своей жизни сумасшедшей собакой, с каковой разговор может быть только один и самый короткий: пуля в голову. Ведь у него, как мне потом сказали, подобные заскоки случались вполне регулярно и без всякой видимой причины. В один прекрасный момент взбредет в голову укусить – все равно кого – подойдет и укусит. С шокирующей непосредственностью и совершенной незакомплексованностью. Прямо-таки типичный персонаж американского боевика, срывающий свои самонакрученные эмоции на случайно попавших под руку и уже, наверное, потому, по мнению сценариста, плохих парнях. Второго такого маньяка, и тоже «азиата», я встретил спустя несколько лет. Обратились ко мне за помощью очень приличные люди, у которых жил огромный и на редкость красивый десятимесячный щенок. Этот подрастающий амбал (по возрасту – щен, а с виду – здоровенный лосяра: не соврать бы, но уже тогда, пожалуй, пудов четырех весом), обычно спокойный и уравновешенный, на протяжении нескольких недель периодически кусал их ребенка, а однажды ни с того, дескать, ни с сего, тихонько подойдя, цапнул и хозяйку. О мозгах и повадках «азиатов» я очень высокого мнения и предположил про себя, что здесь, скорее всего, имеются какие-то скрытые мотивы, о которых хозяева умалчивают по незнанию либо же не придают им должного значения. Например, вполне обычной в сходных случаях причиной бывает конфликтная ситуация вокруг собаки или ребенка. Такого рода вещи лучше всего выявляются в процессе жесткой дрессировки, когда становятся очевидными действительные отношения между людьми и собакой. Потому на первом занятии я попросил присутствовать всех членов их семьи. Под принуждением щен вел себя отнюдь не скандально и не со злостным упрямством, а вовсе даже наоборот – вполне покладисто и благоразумно, вне зависимости от того, кто дергал за поводок и стучал стеком – отец семейства или мальчишка. Хозяева тоже показались с самой лучшей стороны: и любят собаку, и наказать не стесняются, и перегибов никаких не допускают. Пацаненок, что кусаный был, уж точно не нытик и не трусишка, держится молодцом. В общем, никаких подозрительных моментов за два с лишним часа интенсивной работы у нас не обнаружилось, хотя «азиатеныша» мы провоцировали вовсю, предоставляя массу возможностей проявить гнилые замашки, да и хозяев я напрягал крепко в ожидании, не замечу ли за кем истерической вспыльчивости либо других каких нервических закидонов. В чем же тут, интересно, корень проблемы, черт ее побери? В промежутках между занятиями щен вел себя мирно. Мы его опять нагрузили будь здоров как, и опять ничего крамольного наружу не вылезло. А вечером того же дня звонок: клацнул, гад такой, снова по мальчишке и снова беспричинно. «Что ж, – говорю, – вечерок я ради такого дела освобожу да посижу у вас в гостях после следующей муштровки пару часиков, понаблюдаю за уродом в домашних условиях». Ох и закрутил же я гайки на третий раз! Рядом с этим уроком прусская казарма времен Фридриха Великого показалась бы псенку, будь у него возможность для сопоставления, не более чем пионерским лагерем. Придирался я к нему похлеще недоспавшего старшины хохляцкого происхождения. Ну и где хоть одна, хоть чуть видная зацепка? Нет ничего. Сижу в гостях, выбрав место с обзором самым наилучшим. Внимание к себе стараюсь не привлекать, по возможности молчу и лишний раз не шевелюсь. Под рукой у меня заряженный стартовый пистолет, толстый «боевой» стек, который собачьим зубам не под силу, и связанная узлами стальная цепочка. С полчаса ждал, и вдруг – вот оно! Проходит пацаненок мимо щена, в метре где-то, а тот, доселе тихо лежавший, как-то неестественно напряженно поднимает голову, бесшумно встает и начинает следом за ним красться, все быстрее и быстрее. Ах ты тварь хищная! С криком вскакиваю, кидаюсь наперерез и швыряю цепочку. Попасть не попал, но все-таки отвлек и атаку успел прервать. Уже готовый было к нацеленному броску, раздосадованный моим вмешательством «азиатеныш», оскалясь, переключается на меня. Глазки у него мутные и определенно невменяемые. Бабахаю из пистолета дуплетом непосредственно перед зубастой харей. Грохоту столько – аж уши закладывает. Децибелы, используемые в больших количествах, против необстрелянных собак – средство чрезвычайно эффективное и на практике не раз проверенное. Акустический удар по барабанным перепонкам ошеломляет их ничуть не слабее, нежели неожиданное приложение ко лбу, с размаху, увесистого подручного предмета. (Лечение психических припадков музыкой рекомендовали, кажется, еще древние греки. Правда, неизвестно, что то была за музыка. Случаем, не бой ли в литавры над ухом? По крайней мере, самому знаменитому барду античности, Орфею, благозвучными аккордами спастись не удалось, когда взбесившиеся вакханки гурьбою набежали и жареный петух их в соответствующее место клюнул. А встреть он в тот миг разгулявшиеся сверх всякой меры женские массы в упор не сладким треньканьем, а громом артиллерийского салюта – и где были бы те вакханки? На основании неоднократно проделанных опытов, смело берусь утверждать, что выстрелы, при грамотном их исполнении, приводят в чувство озверевших млекопитающих и утихомиривают низменные инстинкты куда надежнее, нежели струны первой на всю Ойкумену кифары.) В частности, так произошло и в нашем случае. Пыхающего злобой мерзавца внезапно и своевременно произведенной канонадой унесло к стене едва ли не со скоростью звука. Однако он, все еще дурной, по-прежнему недвусмысленно показывал клыки и горел желанием добыть чужой кровушки. А не перебьешься ли ты на сухом корме, голубь сизокрылый? Вот прослушай-ка для понижения аппетита еще раз ту же мелодию! И палю длинной очередью, от которой щен плотно вжимается в угол. Нависаю над ним, готовый продолжить акцию психического, а при необходимости и силового подавления криминальных настроений. Но тут мой пациент то ли вздрогнул всем телом, то ли мне так показалось, но вслед за тем он повел головой, и я увидел, что дикошарое выражение его мгновенно исчезло, сменилось нормальным. Теперь предо мной была совсем иная собака – та, которую я уже достаточно хорошо изучил по проведенным занятиям, предсказуемая и понятная. Все еще агрессивная, но другая. Да разве с ней мне только что пришлось воевать? Самому в это не верилось. Никаких определенных рекомендаций я своим клиентам не дал, попросил отсрочки на раздумье, а по пути домой все не мог избавиться от ощущения, что виденная картина мне почему-то аж до боли знакома. И лишь на выходе из метро вдруг вспомнил, когда и где столкнулся с подобным впервые. Добравшись до телефона, звоню и прошу зачитать мне щенову родословную. Так и есть, Карам приходится ему дедом. И чего же я сразу насчет генов не подумал? Не иначе как склероз придвинулся вплотную. Пришлось извиняться за собственную глупость. Ну а дальше, понятно, рассказал, что знал о дедушкиных наклонностях, о бесполезности в связи с больной на голову наследственностью каких бы то ни было воспитательных мер и порекомендовал немедленно вернуть психически ненормального красавца на его историческую родину – в питомник, где прежде держали Карама. Сами наразводили, пусть сами и мучаются. А среди людей такому жить нельзя. Без него идиотов хватает.
trepet05: Александр Власенко Шутка Это зимой было. Вятская зима не самая теплая, и на морозе милиционерам стало лень тренировать розыскных собак. Я-то вижу, что собаки застаиваются, форму теряют, ну и говорю начальникам, да и не один раз сказал: надо, мол, меры принимать. А те сами что-то тоже никак не могут раскачаться. Тогда захожу с другого конца. Пора, дескать, контрольную проверку по следовой работе устроить. Раскрываемость, кажется, падает. Вот на это уговорил. Ну и проверили. Если кто не знает, проверка такая делается в условиях, предельно приближенных к практическим. А зимний след в промышленном городе – это не фунт изюму. Здесь не как на соревнованиях по дрессировке. Там что: на траве фоновые запахи природные, следовая дорожка одна-единственная и непрерывная – знай себе работай. Обучения способной собаке, по большому счету, почти никакого и не нужно. Ну, там, натаскать ее, чтобы нос от земли не отрывала, галопом не скакала, повороты четко проходила и оставленные вещи обозначала, – это труд небольшой, только времени много требует. И если собака позволяет себе иногда чуток расслабиться, прихватывает запах не с самых отпечатков ног, а немного в сторонке, под ветром, или принюхивается не как надо – не непрерывно, а через пару-тройку шагов, то, как правило, заметной разницы почти и не видно. А в городе асфальт, мазут, машины, люди бесчисленно снуют, помойки воняют, да еще бродящие повсюду собаки, а среди них и течные суки где надо и не надо метки свои оставляют. Тут уж, понятное дело, шаг в сторону – и нет как нет никакого следа. Ищи потом, псина, куда искомый след подевался, попробуй найди его заново среди тысяч других. А время между тем улетучивается вместе с правонарушителем и его запахом. Опять же, если собаку постоянно не тренировать и работу ее не контролировать, распускается она, и ко всяким другим интересным ароматам влечь ее начинает. И если дисциплина у ищейки крепко не поставлена, уйдет эта зараза со следа и раз, и другой, а после милиционер-кинолог может долго удивляться, с какого такого пива преследуемый преступник останавливался у каждого дерева и метил каждый угол. И непрерывным след в городе бывает только в исключительных случаях. Вот и получается, что розыскная собака должна не только тщательно вести поиск, но и включать звериную свою интуицию, думать головой, где может оказаться продолжение оборвавшегося следа. Кроме того, когда за двадцать градусов ниже нуля, редкая из овчарок способна долго работать чутьем: нюхают они слишком жадно, как пылесосы. А надо – как лайки, экономно, по чуть-чуть, тогда нос не заморозишь. Здесь как раз уже не собаке, а кинологу невредно бывает подумать. Которые думают, те носят с собой сухую шерстяную варежку и через каждые две-три минуты нос собаке растирают. Впрочем, преступники тоже мерзнут, поэтому редко требуется в такую погоду от ищеек – нюхать, а от кинологов – думать. Но всяко-разно понятно, что следовая работа в городе требует большого нервного напряжения собаки. А у собак способность выдержать длительное напряжение напрямую зависит от общего тонуса. И если организм по определению чахлый либо ослабленный от безделья, то крайне редко какая его обладательница годится к сложной поисковой работе. Проверка закончилась швахом. И следы-то были не самыми сложными, а из восьми собак лишь две худо-бедно до конца их проработали. Остальные выдохлись и посрезались на половине. Вот когда начальники наконец встрепенулись. Мне, конечно, втык за недосмотр, а милиционеров, которые кинологи, лишили выходных и отправили в питомник заниматься собачьей физической подготовкой. А как зимой лучше всего наганивать собак? Ясное дело, буксировкой. Поставили мы всех милиционеров на лыжи, они собачек своих запрягли и – вперед. Сидим мы в тесном административном помещении с теми кинологами, которые с утра до обеда по морозцу набегались мало не до упаду, гоняем чаи, играем в карты. И тут к нам заходит еще один, младший сержант по имени Сережа, парнишка веселый и шебутной, но просто на редкость безалаберный и вечная жертва всяких розыгрышей. А собака у него, между прочим, – очень и очень многого стоящий по статям и характеру и совсем вроде не глупый молодой кобель Гудвин, у которого, по сути, один только и есть крупный недостаток – не тому кинологу достался. А Сережа как раз на Гудвина мне и жалуется: – Командую, – говорит, – ему «Вперед!», а он трюхает себе рысцой, а галопом бежать – так даже и не думает. Ленивый, сволочь, какой-то! Я ему с самым серьезным видом: – Слушай, он же у тебя пожрать любит! Там в коридоре у вожатого Леши удочки стоят. Ты возьми незаметно одну, леску оборви, а к концу удочки привяжи шмат мяса. Дай Гудвину понюхать и держи впереди него. Где нужно повернуть – в сторону веди. Понял? – Ага! Когда ободрившийся Сережа вышел за дверь, мы дружно над ним поржали, живо представив себе, как Гудвин отнесется к очередному чудачеству своего напарника. Но сходить посмотреть, что из этого получится, никому не захотелось. Опять сидим, режемся в дурака. Минут через пятнадцать дверь распахивается, на пороге запыхавшийся и раскрасневшийся Сережа: – О!.. Полтора километра в одну сторону – галопом! Полтора в другую – галопом! Еле поводок удержал! Мы с ребятами переглянулись и, разом схватившись за животы, с реготом сползли под стол. Может быть, конечно, собака и не всегда вылитый портрет хозяина, но хоть в чем-то сходство у них ну обязательно найдется!
trepet05: Наталья Карасева Арсик Жил у нас одно время в аренде кобель азиат. Мы у него были, кажется, восьмые хозяева. И не потому он столько хозяев сменил, что сам плохой. Просто не повезло ему за все годы встретить Достойного Человека. Из-за бесчисленных передряг характер у кобеля сложный, тяжёлый, но злобно-агрессивным он не стал, интеллект сохранил, желание общаться и обучаться не потерял. Хотя сдачи всегда был готов дать, иногда даже заранее. Мы, в общем, тоже постоянными хозяевами становиться не собирались, после аренды нашли ему того самого Достойного Человека, которого ему не повезло встретить до этого. Но с Арсюшей связано действительно несколько интересных наблюдений и историй. Когда его привезли, он шатался от голода и действительно не мог двигаться против ветра. Такую степень истощённости собаки мы встретили впервые… Естественно, начали откармливать, лучшее диетическое питание – всё Арсику. Дали ему гречнево-рисовую кашу с варёной курицей. Ну, кашу худо-бедно он раньше ел и то, что это еда, – понял. А про варёную курицу ему опыт скорее всего ничего подсказать не мог. Или память подвела – когда-то знал, но забыл… Азиаты вообще большие консерваторы и ко всему неизведанному относятся с превеликой осторожностью, а к еде и подавно. Стоит Арс над миской, слюна ручьем, в глазах задумчивость… В соседнем с ним вольере живет наша семимесячная Гуня. И у неё в миске – то же самое. Понятно, щенок, тоже хочется кормить получше, повкуснее. Арсик постоял, послушал чавканье из соседнего вольера… и пошёл туда. Сначала смотрел, как она ест, ибо чёрный кожаный нос доложил ему об идентичности еды. Затем отпихнул Гуньку и сунулся к ней в миску. Втянул запах… Вроде точно – то же самое. Подошёл к самой Гуне, понюхал её мордочку… Бедный щен, озадаченный непонятным поведением взрослого, аж аппетит потерял. И с той же озадаченностью во взоре принялся наблюдать за Большим Дядькой. А кобель пошёл к себе в вольер и ещё раз понюхал курицу в своей миске. Лизнул… Потом опять вернулся к соседке и лизнул курицу у неё в миске. Вышел в выгул и сел. Думает… Сопоставляет… Бедная Гуня, соблюдая всевозможные ритуалы уважения, подчинения и возвеличивания, робко пробралась к своей миске (кушать-то хочется!) и очень вежливо и потихоньку начала поглощать завтрак. Кобель сидит, смотрит, каждый кусок взглядом провожает. Затем, видно, решился – встал, пошёл к себе и всё съел. Такая история повторялась каждый раз, когда в миске появлялась неведомая Арсику ранее еда. Обучался Арс очень легко, дело шло ненавязчиво и без малейшего намёка на применение силы. Стоило поддавить посильнее – глаза у кобеля сразу пустые, и в какой момент бросится – непонятно. А что бросится – не особо сомневались, были прецеденты, правда не с нами. Настрадавшийся в молодости, он не допускал ни малейшего намёка на насилие. Так как мы не планировали оставлять кобеля насовсем, доказывать ему, «кто в доме хозяин», смысла не видели. И мы для него вроде как бы не хозяева, да и сам он первый агрессию никогда не проявляет, что просишь – всё делает… Так и общались и обучали – исключительно по договору об уважении личности. Захотелось как-то мне научить его садиться по команде. До этого его уже обучили необходимым управленческим командам – подзыву, остановке в движении, движению рядом. Ну ещё паре-тройке домашних команд типа «дай лапу», «направо», «налево»… К тому же в отношении меня Арсик проявил недюжинные способности поводыря. И с совершенно неожиданной для него чуткостью и тактом уже на вполне приличном уровне помогал мне передвигаться в каких-либо ситуациях, требующих его помощи как собаки-помощника слабовидящего. Но при всём при этом «сидеть» не получалось категорически! Учитывая, правда, что механическое обучение отпало сразу. А «за кусочек» (что странно для голодавшего) не получалось, хоть ты тресни! Потеряв лакомство из виду, Арс утрачивал к нему всякий интерес, и классический способ оказался неэффективен. Он не тянулся за куском, не следил, не старался достать, вообще даже головы не поворачивал. Парадокс! Зазвали в гости друга – инструктора по дрессировке, специалиста по азиатам. Объяснили задачу. Выдали кучу лакомств и Арсика. Предупредили: механически не воздействовать. Ладно, пошли гулять. И заниматься. Инструкторского терпения и смекалки по изобретению нетрадиционных способов хватило примерно на час. Кобель оказался упёртее. Стоит, смотрит: «Что ещё придумаешь?» – но садиться отказывается напрочь. Инструктор в затруднении, я тихо хихикаю. Более опытного и умного коллегу да в лужу посадить – до чего же приятно! Ещё через какое-то время, глядя на меня до безобразия честными глазами, друг заявил: – Кобель уже старый, на фига его чему-то учить… И мы трое с чувством хорошо выполненного долга отправились домой. Тем бы дело и закончилось, если б та же идея не засела в голове у мужа. Муж оказался упрямее, чем кобель и инструктор вместе взятые, и нашёл-таки решение проблемы. Ни мне, ни другу-инструктору не пришла в голову мысль просто-напросто, в прямом смысле слова, припереть кобеля к стенке. Подвести задом к стене и по команде «сидеть» начать на него потихоньку наступать, держа на поводке. Естественно, раз отступать некуда и в сторону не свалишь, – Арсик сел. Получил кусочек. Несколько повторов – и команда разучена. А там уже научить «сидеть» по команде вдали от стены или забора – дело одного дня. Да, нет для профессионала большей радости и гордости, чем ущучить коллегу, друга притом…
trepet05: Наталья Карасева Не бросили Близкая подруга попросила выставить её азиатку, уже немолодую красавицу чемпионку, какие сейчас встречаются нечасто, – ум, характер, функциональность и красота – всё в одной собаке!!! Сама подруга поехать не могла, а выставка ожидалась очень крупная, важная, и пропускать её не хотелось. Сука не из разряда диванных – прекрасная охранница, отлично сделана на послушание и по миру с хозяйкой поездила. Меня она знала как облупленную и, когда надо, слушалась по приказу хозяйки… так что проблем не предвиделось. Загрузили её в машину, поехали. Вот тут всё и началось! Собаку, попросту говоря, «склинило». Сидит в машине, смотрит на родные удаляющиеся ворота, а в глазах одна мысль: «Старая стала, больная, не нужна – бросили, отдалии-иии»! Как мы её ни уговаривали, как ситуацию ни объясняли – не верит. Не кидается, не рычит – просто на глазах гаснет… Приехали на выставку. На морде Бакши появились уже не столь трагические мысли, возникло сомнение, надежда. «А может, всё же не бросили? Может, просто на выставку привезли? Или бросили, а они со мной сразу на выставку?» С этим настроением и начали готовиться к показу. Переодеваю собаку в выставочную сбрую, выходим в ринг. И тут Бакшу осенило – так я же её ПРОСТО ВЫСТАВЛЯТЬ ВЗЯЛА!!! (Такое уже было пару раз.) Не знаю, как муж, а я первый раз в жизни наблюдала настоящую полноценную собачью истерику, приключившуюся от радости. Бакша упала, лапами машет (а туша килограммов семьдесят), головой мотает и улыбается. Для не знающих подоплёки – зрелище не для слабонервных. А тут ещё и эксперт приближается… В общей сложности на осмотр зубов у нас ушло минут десять, против обычных тридцати секунд. Эксперт так вежливо спрашивает: – Собачка первый раз, да? А сзади стажёр шипит: – Какой первый раз, это класс Чемпионов! Во время движения по рингу тоже весело было… То бежит как надо – красиво так, движения идеальные, хэндлинг – просто блеск. Потом ка-ак подпрыгнет на всех четырёх и давай скакать! Сразу ясно, первого места нам не видать, хоть равных ей в ринге не было. На моей хэндлерской практике это был первый раз, когда я более чем достойную собаку не смогла вывести на первое место. Заняли мы второе, проиграв гораздо худшей по всем показателям сопернице, но у которой хэндлинг был на высоте…
trepet05: Наталья Карасева Враг не пройдёт! Жили мы тогда на глухом хуторе в Тверской области. Дом снимали. Хозяин обитал в соседней деревне и у нас не показывался. Поехали с мужем рано с утра в город на рынок. Собаки все по выгулам были. Джихангир и Мали жили в длинном выгуле вокруг дома. Забор метра два – два с половиной, сетка-«рабица». Приезжаем – дверь в дом нараспашку, возле входа в комнату лежит Джой и внимательно так на дверь смотрит. А снаружи, под единственным окном этой комнаты, сидит Мали. И тоже очень недобро на окошко косится. В чём дело? Оказалось, приехал хозяин дома и вошёл внутрь, несмотря на предупреждения соседей, что не надо этого делать, лучше подождать нас у них. Джой через забор перебрался – прыгать он не может из-за тяжелой травмы, так он просто перелез. И закрыл собой выход через дверь. А Мали побежала к окну комнаты и стала там караулить. Попался мужик! Сильно нетрезв был хозяин дома, хорошо, ума хватило тихо сидеть в комнате. Зато, когда мы вошли, он решил повыпендриваться и с классическими воплями «Да я вас… и ваших собак…» бросился на мужа с ножом. Джой мгновенно очутился у него перед физиономией, снимали кобеля уже останавливающей командой непосредственно с прыжка, иначе бы досталось владельцу дома по первое число. Почти одновременно и Мали, услышавшая шум, прыгнула снизу, и в проёме окна нарисовалась разверстая собачья пасть. Мужик утих. Протрезвел малость. Посидел, протрезвел совсем, извинился и тихо-тихо так ушёл.
полная версия страницы